Принц мысленно чертыхнулся. Ему сообщили, что мисс Дэрент — самая красивая дебютантка сезона, но приглашать ее в свои личные покои будет неумно, потому что в обществе она считается почти что невестой маркиза Хейзелмера. Принц мог позволить себе проигнорировать некоторых пэров, но только не Хейзелмера. Однако, увидев присевшую перед ним в низком реверансе роскошную темноволосую красавицу, он напрочь забыл о предупреждении, и лишь пронзительный взгляд миссис Драммонд-Беррелл и холодный Хейзелмера вернул его к действительности. Поэтому принц не стал говорить тех слов, какие намеревался. Одарив Доротею очаровательной улыбкой, он заметил лишь:
— Вы действительно прекрасны, моя дорогая.
Кивнув, он отпустил ее руку и отправился дальше.
Окружающие Доротею люди заметно расслабились. Принц продолжил свое шествие по бальному залу, приветствуя подданных, а Доротея повернулась к Хейзелмеру и, не зная, как лучше задать вопрос, просто вопросительно посмотрела на негр.
— Да, это было именно то, что вы подумали, — заверил маркиз, с улыбкой предлагая ей свою руку. — Вы отлично справились, любовь моя.
Не обратив внимания на намеренно провокационное обращение к себе, Доротея спросила:
— Отчего вы не предупредили меня, что он может быть таким… вот таким?
— Потому что этого нельзя предугадать заранее.
— Именно по этой причине я стояла с вами, а не с бабушкой?
— Иногда его высочество делает дамам предложения, которые вы сочли бы совершенно неприемлемыми.
— Понимаю. Принц ничего не сказал, потому что вы были рядом, но мог бы, если бы я находилась в обществе бабушки?
Хейзелмер, который предпочел бы, чтобы Доротея вообще не говорила на эту тему, кивнул. Очень скоро она догадается о причинах его покровительственного поведения, подумал он. Одного взгляда на ее задумчивое лицо хватило, чтобы немедленно отвести девушку на площадку, отведенную в большом бальном зале для танцев.
Правила света, незыблемые в любом другом месте, в Карлтон-Хаус не соблюдались столь ревностно. Светские львицы подвергали резкой критике установленные принцем-регентом порядки. Раньше Хейзелмер полагал такое попустительство очень полезным, но теперь опасался, что Доротея по неведению может попасть в затруднительное положение.
Услышав, что музыканты заиграли, маркиз, не говоря ни слова, обнял Доротею и закружил в вихре вальса. Танцевальные карты в Карлтон-Хаус были не приняты, а вальс являлся единственным разрешенным танцем. Хейзелмер очень сожалел об отсутствии здесь безлюдной оранжереи. Сначала Доротея хранила молчание и была крайне напряжена, но постепенно расслабилась в его руках. Хейзелмер отметил, что они привлекли внимание нескольких джентльменов, вообще не удостаивающих светские приемы своим присутствием, и решил вернуть Доротею леди Мерион сразу по окончании вальса. Глядя в спокойное лицо девушки, Хейзелмер вдруг поразился мысли, что понятия не имеет, о чем она думает. Обычно Доротея была с ним полностью откровенна, и ему в голову не приходило, что когда-нибудь она так замкнется в себе. Впервые в жизни не зная, как лучше поступить, Хейзелмер тоже не произносил ни слова.
