Я хотела этого. Хотела все испытать, все прочувствовать, жить полной жизнью без сожалений, пить до дна каждый миг свободы.
Я хотела касаться и чувствовать прикосновения, любить и быть любимой, трахать и отдаваться.
По другую сторону столика Мик повел бровью.
— Ау-у?
Пайпер заставила себя дышать. Черт побери, она перестает контролировать свои воспоминания!
— Да. Точно. Прошло так много времени, — добавила она и встала, не переставая прижимать к груди портфель. — Прости, но мне пора. Планерка вот-вот начнется.
— Я в курсе, — сказал Мик, поднимаясь вместе с ней и расплываясь в улыбке, которая на сей раз была определенно дьявольской. — Знаешь, ты даже не спросила меня, что я делаю в БМКО.
Мик прав. Она не спросила. Последние пятнадцать минут она вполуха слушала, как он описывает свою полную приключений жизнь, будучи занятой борьбой со стыдом и постыдными эротическими мыслями, и без конца поглядывала на часы, понимая, что не успеет спрятать дневники. Что, если из-за стресса у нее начнется тик? Это будет шикарно: синие губы, заклеенные изолентой очки дергающийся глаз… От мужчин придется отбиваться дубинкой.
Они зашагали к выходу из кафе.
— Тебе ни капельки не интересно? — спросил Мик, повернувшись к ней.
Пайпер закатила глаза.
— Хорошо. Мне интересно. Что ты здесь делаешь?
— Меня сдали в аренду вашему музею, — ответил он тем мелодичным баритоном, который десять лет не давал девушке покоя. Ближайшие шесть месяцев я буду работать консультантом совета попечителей.
Пайпер остановилась как вкопанная.
— Что ты сказал?
— Наш университет подписал договор по обмену персоналом.
Пайпер почувствовала, что ее синие губы обмякли.
— Я смотрю, ты не в восторге, — проговорил Мик.
Она замотала головой, силясь переварить новость.
— Ух ты! Здорово. Правда. — Еще пару секунд, и у нее по щекам потекут слезы. — Мне надо идти.
За столом в зале переговоров Мик озадаченно наблюдал за Пайпер.
В последний раз, когда они виделись, та была девушкой с каштановой французской косичкой, огромными зелеными глазами и подбородком в форме сердечка. Мысленно он представлял, как она, одетая в мешковатые «левис», водолазку и побитый молью свитер скандинавской вязки, топает по университетскому городку в своих истертых сабо обычно читая, иногда натыкаясь на людей. Она всегда ходила в «ботанских» очках. Ни сережек. Ни браслетов. Ни помады Ничего.
Тогда двадцатилетнюю Пайпер Чейз-Пьерпонт все знали как лучшую подругу Бренны Нильсен, нордической красавицы из хорошей миннесотской семьи, длинноногой, белокурой и знающей себе цену мисс. Мику всегда казалось забавным, что две эти девушки, хихикавшие на первом ряду и глазевшие на его зад, настолько привязаны друг к другу.
