— Я скорее умру от оспы, нежели допущу, чтобы моя кровь смешалась с вашей посредством брака. — В обычно изысканном тоне герцога проскользнули свирепые нотки. — Не смейте больше даже заговаривать со мной о проклятой женитьбе. Все вы. Я женюсь, если — и когда — сочту нужным.
— В самом деле? — заметил Майло. — Я не так давно видел при дворе этого бездельника, Генри Гордона, и он, по обыкновению, справлялся о вашем здоровье.
— Он порядочная скотина, — разозлился Грейсон. — Я же сказал вам…
— Я ни слова не упомянул о женитьбе, ваша светлость, — беспечно промолвил Майло. — Однако если вы не обзаведетесь потомством, хотите — верьте, хотите — нет, многие полагают, что из вашего третьего кузена, с его кружевными манжетами и избытком колец, выйдет превосходный герцог Холси.
— Только через мой труп! — прорычал Грейсон, содрогнувшись.
— Совершенно верно. А теперь позвольте откланяться. Всего хорошего, джентльмены. Я уезжаю, поскольку делать здесь нечего.
— Вы не можете покинуть имение. — Грейсон недолюбливал баронета, но его втайне задевало, когда кто‑то пренебрегал его обществом.
— Почему же? Вернусь в Брамблвуд, к той озорнице барменше…
— Но снегопад снова возобновился, — возразил Раунтри.
— Ничего страшного. — Майло презрительно фыркнул. — Уж лучше застрять на несколько дней в деревне, чем торчать в этом унылом месте, пусть и с великолепным виски его светлости. Грум! Седлай Ормонда снова.
— Он уткнулся в мешок с овсом, — послышался спокойный голос.
Грейсон опять обратил свой взор на странного грума и, разглядывая его крепкий подбородок и благородный лоб, счел, что совершенно напрасно Всевышний наделил этого мужлана столь привлекательной внешностью.
— Ничего, я подожду, — вздохнул Майло и, обернувшись к Грейсону, спросил: — Вы не могли бы одолжить мне слугу?
— Категорически нет. Если вам нужен слуга, оставайтесь здесь. — Грейсон мог нагрубить, когда пребывал в дурном настроении, что случалось довольно часто. — Хотя… можете забрать этого грума.
— Прекрасно! — обрадовался Майло.
— Я не могу оставить конюшню, сэр, — спокойно возразил конюх.
— Почему же? Конечно, можешь. — Грейсон небрежно взмахнул рукой. — Мы ведь не выводим лошадей в такую погоду.
— Но, ваша светлость, я слежу, чтобы Плутарху ежедневно делали припарки на поврежденную ногу, — холодно проговорил грум.
Какого дьявола он о себе вообразил, если осмеливается противоречить герцогу?
— Этим займется кто‑нибудь другой. — Грейсон даже не потрудился взглянуть на нахала.
