Она никак не отреагировала ни на одну из реплик, и повисло неловкое продолжительное молчание, которое значительно улучшило настроение Люка. «Благослови тебя Бог, Дженис, за то, что не обращаешь внимания на всю эту болтовню!»
— Миледи? — раздался вкрадчивый голос Грейсона, в котором ясно прозвучали нотки раздражения. — Вы не ответили на мой вопрос.
Люк уловил некоторую враждебность — и ему это понравилось.
— В самом деле? — удивилась Дженис. — Видимо, залюбовалась прекрасным видом и не услышала. Так о чем речь, ваша светлость?
Люк сразу же упал духом. Черт бы все побрал! Может, она и вправду не расслышала вопроса? Колокольчики на санях звенели так громко, что у него разболелась голова.
— Я хотел бы знать, куда сначала вы желаете поехать в наш медовый месяц, когда станете следующей герцогиней Холси.
«Самодовольный ублюдок!» Люк подстегнул лошадей, не в силах дождаться, когда они доберутся наконец до вдовьего дома.
— На ваше усмотрение, ваша светлость, любое решение я приму с радостью, — беспечно, как ни в чем не бывало сказала Дженис.
Люк аж заскрежетал зубами, услышав такой ответ. Он терпеть не мог этот ее голос, тот самый надменный лондонский голос, которым она говорила с ним, когда они в первый раз встретились. Так Дженис оборонялась, а это означало, что либо она в данный момент страшно напугана — и пусть это нехорошо, но давало ему надежду, — либо сдалась, капитулировала, обрекая себя на жизнь в соответствии с обычаями своего класса.
Люк понимал, что для нее это правильно, но, несмотря на это, у него скручивало желудок при мысли, что, вполне возможно, она сама приняла решение занять более высокое положение в свете. Ее родители будут довольны. Она никогда не будет ни в чем нуждаться. Жизнь ее станет яркой, полной приключений. Она будет путешествовать по миру и встречаться с важными людьми, где бы ни оказалась.
Искушение стать герцогиней, наверное, было слишком сильным, и она не смогла устоять.
И если это так, что ж: тем легче Люку будет забыть о ней. И вслед за этой мыслью он поспешил убедить себя не поддаваться гневу: она оказалась точно такой же, как и все остальные в этом мире, то есть позаботилась только о себе. Но разве это и не его девиз тоже?
Так почему же он не может смириться? Почему никак не справится с собой? Люк сосредоточился на скрипе снега под полозьями саней. За следующей высокой живой изгородью вскоре покажется беседка в восточном стиле, а дальше за поворотом — вдовий дом. Но…
