В каменных крестословицах Нью-Йорка,
где услужливые окна трут вечером
друг другу спину,
где правая сторона продает левую,
где левый глаз отказывается
помогать правому,
где нули падают как слезы,
а слезы похожи на горькие нули,
где в кудрявом блеске саксофонов
отворяются лица негров,
где, открывши рот, красавицы
обнажают, как пулеметные ленты, зубы,
где кто-то из Пятой симфонии Бетховена
упорно стучит в мою грудь,
где память подает мне на золотой ложке
душистые стихи Хлебникова,
где в темных барах я опускаюсь
на живописное пьяное дно
и нахожу затонувшее сокровище,
сверкающее пронзительным вином
и чистой душой, —
в каменных крестословицах улиц
небытие определяет
сознание…
