На небесном дне | страница 25

к озеру в резном багете ряски

с ивой, не отплакавшей пока.

Ива деревенская одна

там осталась, где жила она,

милая красавица-полячка,

жизни уплывающей подачка

и твоя последняя вина.

Мы с тобою, праведник Борис,

не во времени пересеклись —

только в этом выпавшем пространстве,

где летят деревья в жажде странствий

по небу, пролившемуся ввысь.

И в соседстве со свечой твоей

я поставлю свечку поскромней

за другого грешника Бориса.

И опять тревожно и капризно

от неё взовьётся рой теней.

Как же он гудит над головой! —

этот рой: «…Труба, трубы, трубой…

Вот и лето… Лета, Лорелея…

Я, я, я… А строю на песке я…

И не всё ль равно, в какой пивной?..»

Посреди вселенской тьмы густой.

…Ну а эту свечку я поставлю

за Арсения,

за него молиться стану

во спасение,

за его письмовник-подорожник

посеребренный,

за пустующий треножник

неколеблемый.

За Давида помолюсь – за Царствие

Небесное:

хоть пображничают в братстве

по-над бездною.

За Владимира, Булата, Валентина, Марка, Юрия,

Иосифа —

дай им всем лозу лазури,

чтобы досыта.

Вот свеча за Александра —

где за здравие? —

чтоб сомненье и досада

нас оставили,

чтобы спала пелена с библейских

глаз его —

злые брызги волн летейских

встретить ласково.

За Андрея, Беллу, Женю,

и Евгения.

Подари им как блаженным

дни забвения,

славу, крепкую на вид,

да шоколад ещё…

И пройду, из храма выйдя,

мимо кладбища.

Приёмный покой при погосте.

Но мы здесь не гости – бросьте! —

шеренга смертельно больных:

слепые, глухие, в коросте

обид – и не сыщешь иных.

И все мы болтаем без толку,

чтоб только не зубы на полку,

чтоб раньше других не уснуть —

под стук поездов, без умолку

считающих пройденный путь

туда и обратно… Лишь это

за сельским кладбищем поэта.

Иного никто не нашёл.

Да речка, но даже не Лета,

журча, размывает подзол.

Серебрится снежная дорожка —

ты жива ещё, моя сторожка,

жив и я. И скоро Новый год.

Кто ко мне с подарочком придёт,

постучит в морозное окошко?

Чтоб попасть на этот карнавал,

в очередь за смертью я стоял,

ты освободилась – достоялся.

И теперь вдвоём с тобой остался.

Жду гостей, которых нагадал.

…Во главе стола садись, Иосиф.

Ты здесь жил, своё болото бросив,

чтобы погулять в кругу друзей,

но для избранной судьбы своей

среди трёх не затеряться сосен.

И не торопись. До Рождества

на свои вернёшься острова —

хоть Венеции, хоть Ленинбурга…

Был и я в венециях. Как урка,

на вокзалах ночевал. Едва

от карабинеров сделал ноги…

Вот послушай, сочинил эклоги…

. . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . .