Когда мы вернулись домой, Ланс пошел в комнату Лесли и вырвал телефонный шнур из разъема. Забрав телефонный аппарат, он перешел на крик, пообещав Лесли, что если она осмелится сделать хотя бы шаг за порог, то весь месяц будет под домашним арестом.
Я отправилась в комнату Лии, чтобы утешить ее. Я сказала младшей дочери, что завтра все будет в порядке. Я решила, что Лесли надо на время оставить в покое.
А на следующий день Лесли тайком выбралась из дома и пошла на матч по софтболу.
Обратно она не вернулась.
* * *
Как всегда, слезы заструились по щекам неиссякаемыми потоками. Лорен закрыла лицо руками и постаралась плакать молча.
На часах было сорок пять минут второго ночи. Лия спала в своей комнате.
Душевная боль никогда не унималась… никогда… Каждый раз рана оказывалась такой же кровоточащей, как и в самый первый раз.
Люди часто пытались утешить Лорен, говоря, что со временем боль пройдет, что время лечит любые раны. Люди, верившие в это, никогда сами не испытывали подобной душевной боли. Эта боль была похожа на инородное существо, живущее у нее в груди. Оно постоянно напоминало о себе, неистово дергалось и… не давало умереть… А хотелось бы умереть…
Она плакала… плакала… плакала… Женщина постаралась заглушить рыдания, рвущиеся из груди. Лорен не хотела, чтобы Лия услышала, как она плачет. Она должна быть как скала, за которую младшая дочь всегда может спрятаться. Ей ни в коем случае нельзя расклеиваться!
Женщина схватила несколько бумажных салфеток «клинекс» и высморкалась. Затем она взяла со стола стакан с водкой и стала пить ее, словно это была вода.
Алкоголь не сразу ей помог.
Лорен выпила все до дна, но чувство вины, отчаяние, страх за Лесли и Лию, страх за себя не покидали ее. Женщине казалось, что чья-то огромная рука раздробила ей ребра и теперь рвет в клочья сердце.
Все, что ей оставалось, — это ждать прихода спасительного оцепенения.
— Тебе нельзя никуда идти, Лесли, — сказала Лия. — Папа запретил тебе выходить из дома. Я слышала, что ты наказана. Думаю, даже соседи это слышали. Все в городе уже знают о том, что тебя наказали.
Лесли, прихорашиваясь перед зеркалом в ванной комнате, бросила на младшую сестру косой взгляд.
— Папы сейчас здесь нет, — заявила она, — мамы тоже. Они не узнают.
— Я здесь, — возразила Лия. — Я узнаю.
Лесли закатила глаза.
— Почему ты такая правильная? Просто мисс Паинька Две Туфельки.[6] Я иду на матч по софтболу. Кому какое дело?
— Тебя наказали, — повторила Лия, не понимая, почему старшая сестра не видит в своем поведении ничего особенного.
