Иногда ему начинало казаться, что в этом мире для него просто нет места. Чтобы заглушить накатывающее отчаяние, он воображал иные Вселенные, с иной, лучшей жизнью. И в глубине души он понимал, что все это - лишь жалкие фантазии неудачника.
Вчера он допоздна репетировал новый номер: подъем на крохотном воздушном шаре под купол цирка (разумеется, шар был бутафорией, а "взлетал" он при помощи канатов). Сегодня оттарабанил несколько отменных номеров. На арене он всегда улыбался. Но эта улыбка не шла от сердца. Просто напряжение лицевых мускулов.
Переодевшись, он вышел в душную мглу городской ночи. Правда, светящиеся вывески и фары автомобилей разжижали эту мглу до консистенции сумрака. Но, как говорится, имеет что имеем.
Бредя к светофору, он погрузился в фантазии о своем идеальном мире. Нет, сам по себе этот мир был отнюдь не совершенен. На его вкус, от идеалов веяло мертвечиной, полное же отсутствие проблем означало бы жуткую скуку. Просто этот неидеальный мир идеально подходил именно ему. Там ему было бы удобно. Там он был бы счастлив. Он даже имя себе новое придумал: Людвиг. Как у французских королей и в то же время как у сказочного лисёнка, подружившегося с цыпленком.
Тьма сгустилась. Теперь её не могли рассеять даже огни большого города.
Прямо перед ним на красный свет пронесся огромный внедорожник, грохоча мерзкой какофонией, выдающей себя за музыку. Он отступил на шаг назад. Ему показалось, будто за спиной вспыхнул серебристый свет. Но тут же все кругом заволокло чернотой, и он решил, что ошибся.
Некоторое время он брёл сквозь мрак, похожий на черничное желе. Удивительно, однако страха он не испытывал. Только легкое недоумение: вроде бы здесь раньше не было столько деревьев.
Хотя ночь только началась, вскоре забрезжил рассвет. Вокруг был лес. Через него пролегала широкая дорога. По ней неслись двое всадников. Он решил бы, что это какие-то любители истории из клуба реконструкторов, если бы не одна деталь: их лошади были темно-синими, в лиловое яблоко.
Один из всадников что-то выкрикнул на непонятном языке, на ходу выхватывая копье.
Что-то ударило его в грудь, а потом он ударился обо что-то спиной. Первым "чем-то" было копье, вторым - ствол дерево, к которому это копье его пришпилило.
Всадники спешились. Тот, что бросил копье, явно был богачом: пальцы, унизанные перстнями, на костюме золотое шитье. Другой был попроще и какой-то нервозный.
