- Ты как? - мягко спросил Септимус Веронику.
Она только кивнула, уткнувшись ртом в платочек. Потом слегка подрагивающим голоском спросила:
- Вы тут не ссорились? С Гансом?
- Нет, - равнодушно бросил Септимус. - Слушай, помоги мне: надо бы одеть эту чокнутую.
- Кого? Мирру? Ты что, до сих пор не купил ей одежду?! Невероятно! Не спорю: у нее много недостатков, но...
- Да, та ещё заноза в заднице!
- ...но она же отражение твоего сердца! Разве можно так себя не любить?!
Мирра и Ганс вышли в общую комнату. Ганс, разумеется, не плакал, но выглядел подавленным. Зато Мирра сияла энтузиазмом.
- Больше с вами никого не было? Ныне покойных я в расчет не беру.
Вероника, Септимус и Ганс дружно помотали головой.
- Хм...Странно, - пробормотала Мирра. - Ну да фиг бы с ним. Да, хотела спросить: как вы меня нашли?
- Кто-то подбросил мне карту, - пояснила Вероника. - Там было написано "Выход". Вот мы и решили, что это может быть как-то связано с...ну, с тем заклинанием вокруг Города.
- Так-так-так, понятно-понятно-понятно. Подбросили карту. Тебе. И больше никого не было...Хм...Ну, я пошла.
- Куда? - взволнованно выкрикнул Септимус.
Мирра смерила его пристальным взглядом:
- Поброжу по Городу, потолкусь среди людей, посмотрю, послушаю, прогуляюсь к границе действия этого пресловутого заклинания. В общем, стандартные процедуры. Ты же был дознавателем: должен знать, как это делается.
Септимус кисло улыбнулся, поймав на себе всполошенный взгляд Ганса.
- Здорово. Но сначала мы купим тебе нормальную одежду, - доброжелательно, но твердо сказала Вероника. - Сложно затеряться в толпе, когда на тебе надета занавеска.
***
Мирры не было два дня. Септимус успокаивал себя тем, что она бессмертная, что чаровское зеркало по-прежнему стоит у него в комнате, что их с Миррой связывают магические узы. И все же...
Работать не хотелось. Да и, откровенно говоря, никаких сверхважных дел не было. Наспех просмотрев бумаги, наместник через потайной ход вернулся к себе в покои.
На кровати, раскинувшись, лежала женщина, совершенно голая и абсолютно незнакомая.
В босоногой нищенской юности Септимус был бы несказанно счастлив, обнаружив в своей постели голую женщину и, не задаваясь лишними вопросами, приступил бы к делу. Обретя независимость и жизненный опыт, он понял, что обнаженная незнакомка, свалившаяся с небес, чаще всего приносит не море удовольствий, а кучу проблем. Так что наместник предпочитал самолично контролировать появление женщин в своей постели и степень их оголенности.
