Маркус выдохнул и опустил глаза:
- Может быть, - медленно, словно через толстую подушку, заговорил он, - может быть, их ведут во дворец губернатора.
Он надеялся, что на этом его мучения закончатся. Наивный! Три пары глаз уставились на него и одновременно произнесли:
- Зачем???
***
- Зачем нас сюда притащили? - нервно озираясь, пробормотал Ганс.
Из тюремной камеры их под конвоем препроводили в роскошное белое трехэтажное здание, украшенное лепниной. Миновав симпатичный дворик с фонтанами и цветущими кустами, они поднялись на второй этаж и по вытертому красному ковру протопали к двери с вычурной табличкой "Сальваторе Струк, волею императора губернатор о-ва Эс-Марини".
Сосредоточенно мрачный капитан Твист занес руку, чтобы постучать, но тут дверь распахнулась, и в коридор высунулся высокий сухопарый мужчина с аккуратно остриженной седой бородкой.
- А, капитан, - со смесью недовольства и облегчения произнес мужчина, - наконец-то.
- Господин Николетти. Заключенный по приказанию губернатора прибыли!!! - раскатисто отрапортовал Твист. Голос его был настолько деревянным, что это граничило с издевательством.
Николетти поморщился:
- Да проходите уже. И вот что: снимите-ка с них наручники.
Освобожденные от оков и абсолютно обалдевшие, Ганс с Септимусом проследовали в губернаторский кабинет.
На входе их встретило нежно-розовое чучело фламинго. Напротив двери стоял обитый зеленым сукном деревянный стол. За ним в кресле с высокой спинкой сидел усатый человечек, повадками весьма напоминающий помоечного голубя. Вертя головой и вращая круглыми глупыми глазками, человечек заверещал:
- Господа птицеведы, от лица всех жителей острова приношу вам глубочайшие прощения. Вследствие ошибки вас ошибочно приняли за контрабандистов. Виновные в этой чудовищной вине получат наказание.
- Мне кажется, или я действительно слышу весь этот бред? - вполголоса спросил Ганс.
Септимус не мигая смотрел на губернатора. На лице бывшего наместника ширилась приветливая улыбка, в глазах нарастало смятение.
Мариано Николетти украдкой вздохнул и бросил печальный взгляд на чучело фламинго. Птице повезло: она уже умерла и не слышала той околесицы, которую регулярно нес Сальваторе Струк.
- Позвольте, - из темного угла кабинета выступил странно одетый человек, сквозь густую бороду которого поблескивала вежливая улыбка, - я объясню ситуацию.
Сальваторе Струк покрылся апоплексическими пятнами и натужно улыбаясь, выдавил:
