— Что я познаю любовь через три жизни и Рох…
— Вот именно — любовь. — Илламия успокаивающе взяла руку сестры в свою. — Любовь, Эни. Это не о маркизе.
Эния отвернулась в сторону.
— Какая разница. Это метафора. Познать Рох — как раз про меня. Где я еще смогу познать гибель, как не у маркиза…
«Или не познать», — подумала она про себя, вспоминая совет старого эдитора.
— Да не помню я толком…
— Темнишь ты, Харон. Только не знаю почему. Я хорошо помню нашу встречу — «Понятно… Еще один». Ты сразу понял, что я не из этого мира. На основе уже имеющейся какой-то базы своих знаний и опыта. Каких?
— Ты как клещ… У вас все такие вредные?
— Нет. Гораздо хуже. Я еще ласточка.
— Я тебе уже все рассказал. Потрошитель.
— Почти ничего. Что знаешь о двоих. Первый был в доисторические времена. Второй… Почти так же.
Сергей уселся на перевернутую корзину у входа в шатер, основательно настраиваясь на обстоятельный разговор. Харон про себя улыбнулся — хитрый Сергей специально перегородил вход. Вот дотошный…
— Доисторические… Языкастый. Не доисторические, а пару сотен лет назад. Еще до Роха. И до меня, ясен огород. А второй — лет десять назад. Мне действительно тебе нечего сказать. Он ушел через туман, и больше я его не видел.
— И не слышал?
— Я только слышал, что он прошел Рох. Туман тогда уже добрался до Юга. Он, может, давно умер.
— Он что, был стар?
— Да нет, вроде тебя, может, моложе. Но тогда были подгорные войны.
Харон вздохнул и склонился над иголкой, стараясь вдеть крепкую нить из конского волоса. Он ремонтировал плетеную уздечку, аккуратно разложив на полу сбрую своего коня. Сергей задумчиво наблюдал за ним.
— Ты один такой, Харон? Или еще кто-то где-то…
Старый воин удивленно поднял голову.
— Ну… Ты как-то говорил, что родился в Рохе. Он прошел над тобой… И у тебя иммунитет. Почему он не тронул тебя?
Старый воин аккуратно воткнул кончик иглы в кожаный переплет, отложил упряжь в сторону и прямо взглянул Сергею в глаза:
— Дорогой мой. Ласточка. Ты знаешь, сколько лет я задаю себе этот вопрос? Рох убил мою мать. Во время родов. И всех близких. И не тронул меня. Знаешь, чем я живу?
Сергей промолчал — вопрос был явно риторический.
— Ненавистью. И надеждой.
— Надеждой?
— Надеждой на то, что ты разгадаешь его. И тогда расскажешь мне, для чего я остался жить.
Сергей невесело усмехнулся:
— Ты шутишь? Кто я такой?
— Именно это я и люблю в людях. Когда они не мнят о себе что-то особенное. Подожди минутку — я кое-что приготовил для тебя… Возьми.
