– Странно, – думал Петр Степанович, будучи в состоянии приятной истомы, – очень странно! Луна, снег, столбы, лошадь и я… Как ясно все это осознается! Неужели же придет время, когда не будет этих чувствований, пониманий, переживаний? Жизнь идет, как часовая стрелка: медленно, но верно… Долго поезда ожидать, сидя на полустанке, но поезд все же подходит, и надо садиться. Куда эти люди спешат, метушатся? Чего им надо? Ведь исход один.
Жутко стало нашему герою, но мысли назойливо лезли в голову.
– Ну, что из того, что Ленин – герой! Это нужно только при жизни, только для удовлетворения нашего низменного чувства – честолюбия. Идеи! Фи, чепуха… идеи. Что значит идеи? Зачем эти идеи, если часовая стрелка сотрет их на своем пути, как пылинку? Вот вам: случится что-нибудь с небесным механизмом и полезет в градусниках ртуть ниже нуля, еще ниже, еще… ахнет мороз минус сто двадцать градусов – вот вам и идеи! По календарю 1 мая, а оно -120°, по календарю надо сено убирать, а оно -120°, по календарю надо хлеб возить на продажу, а оно – глетчеры, лед, ветры дуют, и нет ничего: ни идей, ни людей, ни продналога, ни честолюбия… Вот вам и социализм! Люди – что муравейник, бегают, суетятся, носят большие тяжести, трудятся, – придет озорной мальчишка, палкой ковырнет, воды нальет, кинет червя-лакомку, еще раз палкой ковырнет… Муравьи считают это явление, вероятно, метеорологией, а мальчишка смеется.
Взлетел Петр Степанович мысленно на одну из звезд Большой Медведицы и в микроскоп рассматривал землю: Ленин, Пуанкаре, Вильсон, Врангель и люди вообще казались Петру Степановичу мелкими-мелкими инфузориями. Пушкин, Шекспир, Бетховен – такая мелочь, не стоящая даже внимания; глаз и внимания не стоит утомлять над этими точечками микроскопического поля зрения.
– А земных шаров, как маку, можно насыпать в солнечное пятно! Ха-ха-ха… хо-хо-хо… ха-ха-ха…
Если бы случился прохожий и подслушал этот истерический хохот человека, одиноко едущего куда-то в третьем часу ночи, то, несомненно, перепугался бы и обошел бы далеко дорогу, по которой ехал этот сумасшедший.
– Коммунисты борются за социализм, – думал дальше Петр Степанович, – а на кой черт он им нужен! Какое мне дело до поколений, и чего я должен рисковать на баррикадах? Эх… умри ты сегодня, а я завтра! Надо стремиться подольше жить и затягивать время, надо больший промежуток времени оставаться формой, различающей луну, атомы, людей… Но зачем это все!..
