Гражданская война, хотя Петр Степанович в ней как будто и не участвовал, помяла его значительно – морально и физически. Особенно тяжелыми были моральные раны. Ведь, поймите: Петр Степанович воспитывался по программе старой школы, помимо программы читал бессистемно разные книжки и считал, что мировоззрение его определилось. Студенчество Петр Степанович представлял себе примерно так: в поношенной тужурке, в форменной засаленной фуражке посещает он студенческие вечеринки, где поет «Налей, налей бокалы полней!» и где, конечно, присутствуют курсистки. Петр Степанович не прочь был бы и пойти принять участие в демонстрации по улицам города, так сказать, попротестовать немножко перед начальством, и даже готов был бы немножко пострадать при обстреле казаками демонстрантов, – ну чтобы, скажем, пуля прострелила рукав тужурки, что ли. Гражданская война разорила все мечты, все планы Петру Степановичу.
Вместо привычных студенческих тужурок пошли френчи, галифе, солдатские шинели, серые солдатские шапки; в институте появились малограмотные рабфаковцы, возглавлять институт назначили второстепенного профессора и то под контролем какого-то там политкомиссара. Экзамены превратили во что-то обычное, повседневное: бывало, настигал студент на улице профессора и просил проэкзаменовать его. Садились профессор и студент на первопопавшемся подъезде и экзаменовались. На студенческих сходках заняла руководящую роль всякая, как выражался Петр Степанович, шваль. Перестали деканствовать и ректорствовать солидные профессора: стали занимать эти должности подхалимы, подлизы и карьеристы. Всего того мы не в силах перечесть, что отравляло Петру Степановичу существование. Вообще же Петру Степановичу казалось, что руководящая роль попала в руки людей нестоящих, мелочных, несолидных прожигал и которым все трын-трава.
На Петра Степановича напала прямо-таки меланхолия. Всякие начинания большевиков он находил искусственными, дутыми, граничащими с глупостью.
Не понравилась Петру Степановичу реформа средней школы. Нарушение советской властью прав частной собственности Петру Степановичу казалось святотатством. Будучи человеком не религиозным, он все же не сочувствовал тому, что церкви пошли на разор и запустение, а, например, извлечение ценностей из церквей на голодающих нашего героя возмутило, и он очень сочувственно относился к противлениям патриарха Тихона. Правда, Петр Степанович в то время совершенно не читал газет, и всякие новости до него доходили устно. Например, понесет Петр Степанович на продажу на толкучку выданную в институте гимнастерку и услышит разговор, скажем такого содержания:
