В том, как я начал встречаться с миссис Миллер, ничего сложного нет. Я ехал с Полом и Клари по Первой магистрали, направляясь в хозяйственный магазин (мы собирались купить велосипедный насос), увидел вывеску: открытую ладонь с надписью «Чтение-Рекомендации» – и остановился у ее дома. Надо полагать, в последние годы я раз двести проезжал мимо и ничего не замечал. Не помню, было ли мне в ту пору как-то не по себе, да ведь такие штуки и запоминаются не всегда. Уверен, впрочем, что, когда для вас настанет время обратиться к хироманту, вы это поймете, – если, конечно, не ведете полномасштабную войну со своими инстинктами.
Я притормозил у подъездной дорожки, посидел немного в машине – погасил фары и сидел, глядя на окна, поскольку миссис Миллер, ее дом, ее дело, родственники, жизнь – все это вместе – образуют маленький, но доподлинный кладезь удовольствия и изумления. Во многом и по этой причине я приезжаю сюда раз в неделю, по ней же удовлетворился прошлой ночью тем, что просто побыл рядом с миссис Миллер.
На самом-то деле рекомендации ее – это почти всегда стандартные советы хироманта и зачастую абсолютно неверные. «Вижу, вы скоро получите много денег» (неправда). «Вижу долгую жизнь» (сомневаюсь, хоть и не отказался бы). «Вы человек добрый» (не уверен). В сущности, практически каждую неделю я получаю от нее одно и то же или очень похожее на прежние предсказание – с весьма условными поправками, чаще на погоду: «Скоро для вас многое прояснится» (в дождливые дни); «Ваше будущее отчасти туманно» (в облачные). Случается даже, что она не узнает меня и окидывает, когда я вхожу, удивленным взглядом. Однако, закончив сеанс, хихикает, точно школьница, и говорит: «До следующей встречи» (имени моего я от нее ни разу не слышал), а временами, отпуская меня, вручает мне свою карточку с тисненым изображением хрустального шара и надписью под ним: «Приводите ко мне ваших друзей, не смущайтесь – я не цыганка».
Можете быть уверены, я, посещая ее, не смущаюсь. Потому что всего за пять долларов она отведет меня в сумрачную тыльную спаленку ее прочного пригородного дома с занавешенным пластмассовой «парчой» окном. (В первый раз направляясь туда, я гадал, не ждет ли нас там ее кузина или сестра с чем-то левантийским в лице. Нет, не ждала.) Свет в спаленке зеленовато-янтарный, из крошечного радио льются мягкие звуки флейты, играющей нечто волнообразное, похоже, что греческое. На карточном столике обретается самый настоящий мглистый хрустальный шар, которым она никогда не пользуется, и несколько колод чрезмерно больших карт таро. Войдя сюда, миссис Миллер возьмет мою ладонь, проведет пальцем по ее тонким линиям, нахмурит лоб, как если бы ладонь показала ей нечто труднопостижимое, лицо ее выразит озадаченность или облегчение, и наконец она скажет мне что-нибудь обнадеживающее, исполненное заботливости – такое, что никому из чужих людей сказать и в голову не придет.
