— Случается, — она пожала плечами. Вернее сказать, попыталась. Пожимать плечами, когда ты ведешь машину, кунштюк на удивление сложный — физически, — особенно при ее грудях.
— Что-нибудь смачное? — гнул свое стопщик.
Иссерли, прищурившись, взглянула в зеркальце заднего вида и сбросила скорость, позволив «фольксвагену», тянувшему за собой жилой прицеп, обогнать ее.
— Что вы называете «смачным»? — осведомилась она, когда этот маневр завершился.
— Не знаю… — он вздохнул, тон его стал одновременно и скорбным, и игривым. — Ну, например, мужик убивает жену за то, что она с кем-то спуталась.
— Было кое-что и в этом роде, — неопределенно ответила она.
— И вы его упекли?
— Упекла?
— Добились для него пожизненного.
— А почему вы думаете, что я не адвокат? — усмехнулась она.
— Ну, сами знаете: бабы мужикам никогда спуску не дают.
Нет, тон его определенно становился все более странным: мрачным, даже горьким и тем не менее не лишенным ноток заигрывания. Ей пришлось основательно обдумать следующую свою реплику.
— О, против мужчин я ничего не имею, — наконец, сообщила она, перебираясь в другой ряд. — Особенно против тех, которых обманывают их женщины.
Будем надеяться, что это заставит его раскрыть карты.
Однако он молчал, немного ссутулившись. Иссерли искоса взглянула на него, но он не пожелал встретиться с ней глазами — так, точно она перешла некую грань. Иссерли опустила взгляд на его футболку. Там было написано «AC/DC», а ниже крупными буквами — «BALLBREAKER»[1]. Что это может означать, она ни малейшего представления не имела и почувствовала вдруг, что ничего в своем пассажире не понимает.
Опыт уже научил ее, что в таких случаях остается только одно — копать глубже.
— Вы женаты? — спросила она.
— Был, — без всякого выражения ответил он. На его крупной, коротко остриженной голове поблескивал под линией волос пот; большой палец оттягивал ремень безопасности, точно тот мешал ему дышать.
— Тогда вы, наверное, юристов недолюбливаете, — сказала она.
— Да нет, — ответил он. — Мы с ней просто взяли и разошлись.
— Значит, детей у вас не было?
— Детей забрала она. Ну и флаг ей в руки.
Он произнес это так, точно жена его была какой-то далекой страной с гнусными порядками, а попытки привить ей нравы общества более цивилизованного никаких плодов не приносили.
— Я вовсе не хотела лезть в ваши дела, — сказала Иссерли.
— Да все путем.
Машина катила по шоссе. Все сильнее, казалось, соединявшая их близость уступила место взаимному недовольству.
