И не просят… Дадут сейчас по башке и без всяких просьб оберут, раз не хотела по-хорошему.
Хорошенькое дело – по-хорошему!
Может, опять Лащевского попросить? Разбудить сейчас и попросить… Ага! Мне его мымра тут же глаза выцарапает. И так после того раза волчицей глядит и только шипит, когда на площадке сталкиваемся. На физиономии написано: мол, мужика хотела заманить! Нужен мне ее лысик! Сейчас вообще после сорока мужики только ковры выхлопывают в шесть утра, сублимируют. На большее не способны. Все идиотство в том, что Лащевский после того раза тоже себе в тыковку что-то втемяшил и фонит. Ой, фонит – я же чувствую. Этого мне не хватало! Нет, Лащевских лучше не будить. Спите спокойно, дорогие товарищи!
Но как же в квартиру попасть?! Как, как – не знаешь, как? Знаю! Боюсь…
Шаги! А-а-а! Шаги! Там, у подъезда. Сюда! Сейчас войдут! Это ОНИ! Нашли, догнали! Меж двух огней!.. Каких еще двух?! Кретинка, идиотка, психопатка! В комплексе! Перед тобой за дверью мнимые ОНИ, а за тобой (пока на улице, но пока) реальные ОНИ. Кому еще быть во втором часу ночи, если не ИМ? Выбирай, Красилина!
И выбирать нечего. Ключ, ключ! 3-зараза, что ж ты не втыкаешься!!! Ага! Круть-круть! И, зажмурив глаза…
… впала. И дверь за собой – хлоп! Спиной к ней, к родимой, – прижимая. И отдыхай, отходи. И слушай, что там в подъезде: там не ОНИ, там «тяф-тяф-тяф», там «тихо, Троян!», там гул вызванного лифта.
Пудель Трояша с шестого этажа. Дай лапу, друг!
Днем гуляют в садике дети, по ночам гуляют собаки. Солнце днем на игрушки светит, ну а ночью луна – на каки!
Вот-вот! Повторяй про себя давний красилинский стишок и успокаивайся, успокаивайся. Ус-по-ка-и-вай-ся! Нет никого. Ни снаружи, ни внутри. Протяни руку. Включи свет в прихожей. Есть свет? Есть свет. И никого? И никого.
Теперь пора разжмурить глаза. Пора, пора. Ничего страшного. Не забывать про зеркало. Там в зеркале никого, кроме меня самой. Разжмурь!
Да, это я. И… И!!! Секунду, две (сколько?) я еще вижу: по зеркалу сверху вниз сползает, стекает, медленно скользит что-то студенистое, с щупальцами, с глазами. У меня внутри опускается… все. Просто падает камнем, гирей! И сквозь горловой спазм я:
– И-иии-и!!!
Тут как выбитая распахивается дверь санузла. Громадная, кошмарная, лохматая тень выскакивает оттуда и бросается на меня. И…
… и… Все!
Красилин! Боже мой, Красилин! Какое счастье, Красилин, что ты здесь! Красилин, гнида лучезарная! Убью тебя, Красилин! Убью за то, что ты есть! Сволочь, сволочь, сволочь! Никогда ни за что не прощу!
