Стасик Ли, не поднимающий головы, прячущий взгляд.
Ряха-блин из Теремка – в цивильном, без петлиц. Как же, как же! Бодя – давний клиент!
Гуртовой со товарищи: как бы чего… похороны подобного рода всегда чреваты…
Зеваки, зеваки. Пришельцы на давние могилки – навестить. Старушки-тетки. Инвалиды.
А тут… Смотрят пусто сквозь оградки-решетки: никак важный кто? домового ли хоронят, ведьму ль…
И обычный разнобой, сумятица реплик:
– Жить бы ему и жить…
– А баба кто? Сестра?
– Хрен знает! Водки хватит?
– Хрен знает! Когда ее хватало! Гля, и менты здесь.
– А что они, не люди? Им положено, Бодю-то…
– Кто ж его? Чем?
– Хрен знает! рессорой от «тоеты». Неизвестно. Ментам бы только груши околачивать.
– Гля, а там кто?
– Где? Нет никого.
– Вон там. Только что. Не видел, что ли? Вон у ангела с крестом, вон!
– Пить меньше надо. Да-а… Бодя. Помню, он мне в девяностом на Кубке так врезал…
– Вот теперь и ему кто-то врезал…
– Но ка-а-ак!
Сверкнул Юрия зрачками. Он безмолвен, но ушам оглохнуть не прикажешь, мозгам варить не откажешь, эмоциям бурлить не запретишь. Сверкнул, просверливая Стасика Ли: помнишь, Стасик, Пашу Климова? А Бодю, говорят, тоже отключили специфическими приемчиками. А ведь не любил ты его, Стасик, не любил! Школа ягуара, Стасик, да?
– Не по-христиански его… На третий день ведь. А его…
– Скорей бы уж все! Секут.
– Кто сечет? Чего ты трясешься?!
– Я знаю?! Секут!
Да. И не только мордоворот из толпы трясется: секут!
Тот же Юрия временами неуютно шеей ерзает.
Тот же Бакс – он здесь не главный (конечно, его место там, где он есть, но не здесь, тьфу-тьфу-тьфу!), он поодаль. Просто человек толпы. Да, мол, был у меня на службе Гуреев Б. И., да, печально, разумеется. Однако совсем ни к чему быть в центре, быть центром внимания. А ощущение, что – в центре.
Только чьего внимания? Ну полное ощущение, будто наблюдают за тобой – и не искоса, а в упор, пристально. Непонятно – кто?!
– Вон там. Только что. Опять. Не видел, что ли?! Вон у той плиты.
– Проспись! О! Черножопые что здесь забыли?! И Наджаф! Сам! Они что – издеваются?!
– Ладно, отложим разборки. Этих-то достанем еще. Где поминки-то? Водки хватит?
– Скорей бы уже. Флюс, кажется, дует.
– Не по-христиански, не по-христиански…
– Кончилось бы уже!
Кончилось. Разбрелись. Кучками, группками, поодиночке. Кто в автобус, кто по машинам, кто на своих двоих.
Гуртовой с коллегами – в свою, служебную.
Баскаков с Юрией и неким мордоворотом (мановеньем пальца: дело есть… незаменимых у нас нет) – в свою, в «мерс».
