У нее не было сил спорить с ним.
— Ну, хорошо, — сказал он, наконец, — так что будем делать? В данный момент я готов выступать в роли жениха, чтобы не ломать планов вашей бабушки. Она рассказала мне, как вы убеждали ее относительно поездки, но я понял, что она и сама очень хочет повидаться со своими близкими в Мельбурне, и другого такого шанса ей может и не представиться.
Элизабет с интересом всматривалась в его смуглое бесстрастное лицо.
— Я не хочу знать, почему вы сделали ей это предложение. Думаю, отнюдь не из великодушия, которому нет места в вашем сердце.
Он без тени юмора улыбнулся.
— О, да, вы правы, мое сердце категорически запрещает мне совершать альтруистические поступки. Нет, тут дело в совести. Я считаю, что моя семья обошлась с вами не лучшим образом, и хотел как-то исправить допущенную несправедливость.
— Понимаю, — медленно произнесла Элизабет. Она задумалась. — Хорошо, я принимаю ваше предложение… в виде сделки. Мне действительно безумно хочется, чтобы бабушка совершила это путешествие, она его заслужила.
— В таком случае, будем считать, что мы договорились, — прервал ее Тед. — Свою роль я постараюсь сыграть как можно убедительнее.
У Элизабет начала болеть голова. Она закрыла глаза и почувствовала, что в комнате воцарилась тишина. Она подумала, что Тед ушел, но он продолжал сидеть, не проронив ни слова. Затем она услышала, как открылась парадная дверь, и на лестнице раздались шаги бабушки.
Элизабет открыла глаза и улыбнулась, когда в комнате появилась бабушка с огромным букетом роз. Она приветливо посмотрела на Теда, сидящего у кровати, и на бледное лицо Элизабет.
— Ты проснулась, дорогая, как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, спасибо, бабушка. Скоро я уже встану.
— О, нет, — хором сказали бабушка и Тед.
— Врач сказал, что ты должна оставаться в постели два-три дня, — твердо добавила бабушка.
— Как мера предосторожности при сотрясении мозга, — подтвердил Тед.
— Это лучшее, что я смогла найти, красных у них больше не было, — сказала бабушка, подавая цветы Теду.
— Спасибо, я вам искренне благодарен. — Его улыбка была полна обаяния. Оказывается, он умеет улыбаться?! К сожалению, только не ей, подумала Элизабет.
Но тут она была не права. Он повернулся к ней с улыбкой, полной еще большего обаяния, его черные глаза лучились.
— Это тебе, дорогая, — сказал он, — как знак моей любви.
Он склонился к ней. Боже! Он собирается поцеловать ее. Элизабет оцепенела, когда его губы приблизились к ее. Если она не хочет разочаровывать бабушку, ей придется вынести и это. Что бы ни было, все к лучшему, подумала она, плотно сжимая губы.
