Пайвину страсть охота как бы нечаянно попасть на глаза Михаилу Борисовичу, а приходится держать себя в узде. Конечно, с Симой они вначале схватились, и дело дошло чуть ли не до драки. И опоясал бы Александр ее сыромятной плетью, если бы не Олеха. Вечно он выпадет, как черт знает кто и откуда! Соль, видите ли, ему понадобилась, придурку!
Пришлось унять себя и свернуть все на шутку. А то узнает Молоков, что запировал Пайвин, и ляпнет еще Анне Ивановне. Чего-то он, Олеха, шибко умным да сознательным сделался. Можно подумать, не Пайвину, а Молокову пообещал мотоцикл председатель. Правильно советовал ему когда-то в городе за выпивкой грамотный мужик: «Непьющих, Саша, остерегайся, опасные субъекты…»
А Серафимья понапрасну ощерилась на него. Все равно гурт не пасла, а тянула вино из «подушки». Это обида взяла, что не пригласили на остров, коньяк хлестали без нее, и он, Александр, «выхалкал», по ее словам, остатки, а ей, жене своей, граммочка не привез…
Пайвину с каждым днем тяжелее было «держать себя в узде», но он ждал и надеялся: позовет, позовет его Михаил Борисович! И тот позвал его…
Субботним вечером, когда Пайвин с женой поужинали, в дверь избушки кто-то постучал. И Александр, и Сима на минуту растерялись. Отвыкли они от такой вежливости, некому здесь ею заниматься. Молоков если и приезжал, то с улицы громко справлялся:
— Спите ли, Пайвины, али нет?
Стук повторился, и Сима первой нашлась:
— Да, да, да!
В избушку протиснулся Михаил Борисович, и Александр невольно поднялся с лавки. Директор тряхнул его руку, запросто познакомился с Симой и сразу заговорил о деле:
— Отправляю тебя, Александр, в срочную командировку. Адрес — сельмаг, запасные части — стеклотара.
— Сколько звездочек? Старлейта или?… — вопросительно уставился Пайвин.
— Нет, чего-нибудь попроще. Нам водочки, женщине красного. И чтоб живо! — протянул Михаил Борисович четвертную.
— Не возражаете, Серафима Васильевна? — осветил он Симу «золотым» ртом.
— Как можно, как можно! — поспешила согласиться Сима. — Не сомневайтесь, Саша мигом слетает, Серко у него шустрый.
И опять была бесшабашная ночь, опять Пайвин исполнял для Михаила Борисовича народные песни. Исполнял не один, а с Симой. Они ведь и сошлись на песнях. Когда Александру отказала законная жена и кочевал он по городу, по знакомым, пьяный забрел на окраине в низкий барак и отворил первую попавшую дверь. Попросил стакан для вина, а сухопарая хозяйка выставила на грязный кухонный столик два стакана и придвинула табуретку Пайвину.
