— Ах, вот оно что! — заключил Тони.
Мгновенно он пересек комнату, схватил Папу за шиворот и затряс, что было мочи.
— Что ты сделал моей матери?! — заорал он. — Ты, алкаш, грозный старикан!
Это задело Папу. Он закрыл глаза и тихо заплакал. Тони опешил. Ошеломленно он переводил взор с одного родителя на другого. Недоразумение переполнило чашу его терпения. Он закусил себе большой палец и двинул головой о косяк, сначала виском, потом челюстью, так что левая часть его лица стала пурпурной. Угомонившись, он повалился на колени перед Мамой Андрилли и тронул ее нежно за руку.
— Скажи мне, Мама, что случилось?
Она сидела, тяжело дыша и не в состоянии говорить.
— Это Ник, — вмешался Папа, — твой родной брат.
— Он болен?
Мама распростерлась по столу и опять зарыдала. Губы Папы задрожали, и он не смог произнести больше ни слова. Тони ждал, когда Мама успокоится. Она скрестила руки на груди, подняла глаза к небесам и заговорила, тщательно взвешивая каждое слово.
— Этой ночью у меня был сон, — начала она. — Там был Ник, в гробу, с его пишущей машинкой…
Тони взмыл на носки ботинок, закусил большой палец и снова стал истязать себя.
— Сны! — кричал он. — Опять сны! Какое мне дело до твоих снов?! Я хочу знать, что произошло! С Ником все в порядке?! Он жив, или мертв, или в тюрьме, или что?!
Но Мама продолжила все так же отрешенно и методично.
— А потом пришла телеграмма.
— Телеграмма? Какая телеграмма?
Все посмотрели вокруг. Телеграммы нигде не было. Тони опустился на колени и заглянул под печь. Один из котов играл с измочаленным посланием. Тони откинул кота прочь и подобрал скомканный желтый комок.
— Во! — изумился он. — Да она даже не распечатана!
— Не надо, Тони, — взмолилась Мама, — Ради всего святого, не читай ее!
Тони вскрыл конверт и прочитал послание вслух. Он прочел его сосредоточенно, гневно и с отвращением:
— Приезжаем завтра. Готовьте равиоли. Любим и целуем. Ник.
На мгновение повисла тишина в комнате. Затем Мама отбросила руки и голову назад, и из самой глубины ее души вырвался долгий пронзительный вопль. Даже коты опешили, их спины выгнулись.
— Спасибо тебе, Господи! — вскричала Мама. — Благодарю тебя, Благословенный Боже, за это небесное чудо!
Папа вздохнул с облегчением и улыбнулся тоже с благодарностью. Отвращение Тони было невыразимым. В изнеможении он свалился на стул и стал тягать себя за свои рыжие волосы. Мамино слегка припухшее от слез лицо переполняла радость. Глянув на нее, Тони закатил глаза, как от подкатывающей тошноты.
