— Выкладывайте же, чёрт возьми! — рявкнул Кинни.
— Но без вашей помощи я ничего не достигну.
— Мы сделаем, что в наших силах. Говорите, Вульф.
— Хорошо. Сначала о главном. Отравление наркотиком и убийство — связаны ли эти два события между собой? Логично ответить да, ведь одно не противоречит другому. Но если они связаны, то как? Может, Ферроне подмешал в «Бибрайт» наркотик, а кто-то из команды узнал об этом и, придя в ярость, ударил его битой? Маловероятно.
Вульф повернулся к Бики Дюркину.
— Мистер Дюркин, все, что вы говорили, подтверждено остальными, но вы знали Ферроне лучше других. Вы открыли его как бейсболиста и привезли сюда. Вы были его другом и советчиком. Вы говорили, что в случае победы он должен был получить за сегодняшний матч две тысячи долларов. Значит, Ферроне не мог подмешать снотворное. Верно?
— Конечно, — хрипло ответил Дюркин. — Ник был отличным парнем. — Он огляделся по сторонам, как бы ожидая возражений, но все молчали.
— Я рад сообщить, что и полиция не подозревала его, — продолжал Вульф. — Но, может, кто-нибудь из присутствующих считает иначе?
Никто не проронил ни слова.
— К тому же против Ферроне нет ни единой улики, и утверждать, что преступление совершил он, было бы по меньшей мере нелепо. Значит, если оба происшествия связаны между собой, остается второй вариант: некто подмешал наркотик в напиток, Ферроне его увидел или заподозрил, решил вывести негодяя на чистую воду и был убит. Лично мне кажется, дело обстояло именно так. Скажем, некто Икс…
— Никаких «Икс»! — перебил Чизхольм. — Назовите имя!
— Прошу ещё минуту терпения. По всей вероятности, некто Икс подмешал наркотик в бутылки сегодня утром. О том, что именно заставило Ферроне его заподозрить, можно только гадать. Очевидно, окончательной уверенности у него не было, но для преступника любое подозрение могло сыграть роковую роль. Когда Ферроне с ним заговорил, ему пришлось действовать. Они находились в комнате вдвоем, остальные игроки к тому времени уже вышли на поле. Икс стал жертвой собственной жадности. Жажда денег сперва толкнула его на подлость, а потом вынудила совершить убийство.
— Хватит философствовать! Назовите его, — потребовал Чизхольм.
Вульф кивнул.
— Назвать его нетрудно. Но это ни к чему не приведёт. Как я сказал, у меня нет доказательств. У меня есть лишь один факт, впрочем, известный и вам, и полиции. Мне кажется, он свидетельствует о вине этого человека, но как и любой факт, его можно истолковать по-разному. Тут вам будет судить легче, чем мне, поэтому я хочу представить его на ваше рассмотрение. Вот только как это лучше сделать?
