— Товарняку путь дали… — сказал Помидор. — Сейчас папа на этом товарняке машину для нашего эмтеэса привезет…
— Давай письмо составлять, — продолжал Петя. — Бумага есть? — Николка похлопал по карманам и достал блокнот.
— Чего писать-то? — спросил он, нацеливаясь карандашом.
— Пиши: «Уважающий товарищ Гусев».
— Чего это такое: «Уважающий»?
— Пиши. Всегда так пишут. Да скорее. Поезд придет — машинисту передадим, он в районе отдаст начальнику станции. А начальник — товарищу Гусеву.
— Не передаст машинист Гусеву, — сказал Ефим.
— Передаст. Наш председатель сколько раз так письма пересылал.
Облака разошлись, и на землю хлынули лучи вечернего солнца. Все засияло, потеплело, осветилось чистым закатным светом.
Стало видно, что возле станции не одно, а два дерева, одно метрах в двадцати позади другого, две осины с прошлогодними гнездами на голых сучьях, похожими на черные кубанки. То, что несколько минут назад представлялось лиловой покатой горушкой, оказалось прозрачной рощицей, еще не одетой листвой, а вдали, у проселка, желтели не кучи песка, а неглубокие ямы-карьеры, вырытые дорожниками.
— Глядите-ка, Механик идет… мячик несет… — сказал вдруг Ефимка и, сгорбившись, начал торопливо натягивать ботинки. Зашнуровать их у него нехватило терпенья, и, крикнув Люсе, чтобы караулила пальто, он бросился вниз по откосу, и за ним, журча, посыпались камушки.
Помидор посмотрел вдаль.
По проселочной дороге шел долговязый парень лет четырнадцати, в косоворотке и отглаженных брюках. Он нес небольшой черный мячик.
— Петро… гляди-ка… Механик футбол несет, — сказал Помидор, заикаясь от волнения. — Сейчас мы будем… — и, не договорив, помчался вниз вслед за Ефимом. Ребята с криком и свистом неслись навстречу пареньку в отглаженных брюках.
— Ну скорее!.. Чего дальше писать? — торопил Петя. Но Николка уже не сводил глаз с мяча.
— Пиши, подцепить магнит к машине, и точка… Пиши сам, я играть побег…
— Что, я один, что ли, буду!..
Возле коз остались только девочки. Люся завистливо глядела на ребят, но не трогалась с места. Футбол — дело мужское.
— А я буду ворота мерить, — упрашивал Помидор, протискиваясь к Механику. — Ладно? Меня примете?
— Разойдись! Глядите, козы разбегутся!
— Я буду ворота мерить…
— Давайте сговаривайтесь! — сказал Механик, не слушая Помидора. — Я и Петро — капитаны.
Обнявшись по-двое, ребята стали расходиться в стороны и шептаться. Помидор, с которым никто не хотел сговариваться, начал отмерять ворота. Он размахивал руками и делал такие широкие шаги, что чуть не падал. Помидора сильно пугало то, что его могут не принять, и он с великим старанием расчерчивал поле, втыкая палочки на границах ворот, и таскал к палочкам одежду: чтобы виднее было, куда бить. А в это время ребята попарно подходили к капитанам.
