Ольбрихт не был единственным солдатом Рейха, который позволил себе любовь к неарийской девушке во время войны. Им почти удалось – но «почти» не считается. И все годы после войны Ариец думал: «А был ли у них шанс на самом деле…?».
Теперь, держа в руке письмо из России, где он проливал свою кровь, где встретил свою единственную любовь, он вновь задал себе этот вопрос: «А был ли у них шанс на самом деле?» И дрожащие бескровные губы, тихо прошептали: «Нет…» Лицо его посерело в одночасье, обмякшее тело сжалось от боли, и он, ища поддержки от Марты, сделал робкое движение к двери. Но случайно увидев свое отражение в зеркале, содрогнулся. Тугой уродливый змеевидный шрам, шедший от правого уха вниз к подбородку, явственно кричал ему о том страшном, но незабываемом времени и притягивал, словно магнитом к себе. Зрачки его расширились от ужаса, руки непроизвольно потянулись вперед и он, падая, шагнул туда, в зазеркалье, в свою прошлую жизнь…
2 часа ночи. 17 мая 1944 года. На участке фронта 18-й моторизованной дивизии Вермахта. Быховский район. Белоруссия.
С протяжным шипением, прожигая ночное небо, взметнулась вверх сигнальная ракета и, достигнув своего апогея, рассыпалась яркими желтыми гроздьями над нейтральной полосой. На какое-то мгновение, вырванное из тьмы мертвое пространство и зажатое противоборствующими сторонами, осветилось словно днем. Ряды колючей проволоки, в том числе, «спирали Бруно», противотанковые ежи, минные поля, перепаханные снарядами и нашпигованные свинцом, на одном из которых застыла подбитая и сгоревшая «Пантера» с красной звездой на борту – все предстало взору ночным расчетам. Дозоры с тревогой всматривались в одиноко падающую ракету, в подсвеченную зону, где казалось и зайцу невозможно проскочить, не то, что людям и недоумевали по поводу неожиданной ночной вспышки.
Когда ракета стала гаснуть, оставляя за собой длинные тени фортификационных сооружений, ночное безмолвие вдруг разорвалось яростной стрельбой. Словно опомнившись, с немецкой стороны длинными, шелестящими очередями ударил станковый пулемет. Огненные трассы с воем, устремились вперед к воронкам, откуда был сделан выстрел. Раскаленные жучки, смертельной косой срезали попадавшиеся на пути желтые головки одуванчиков, сочную майскую траву и не найдя ничего более серьезного в зоне поражения, раздирая дерн, зарывались в землю. Русские передовые траншеи молчали, хотя и оттуда засекли одиноко взметнувшуюся ракету с нейтральной полосы…
