– Что он сказал? – прапорщик вопросительно посмотрел на Вежновца.
– Это он майора хорошим словом вспомнил.
Чекист вытащил десантный нож с матово блестящим лезвием и присел на корточки перед бандитом.
– Ну что? Как самочувствие? Говорить можешь? – Павел заметил, как напрягся Мустафа, услышав родную речь из уст чужака, и понял, что тот его не узнал.
– Голова болит, – немного подумав, ответил боевик, – и дышать трудно.
– Это у тебя ребра поломаны да сотрясение мозга. – Вежновец дождался, пока взгляд Мустафы станет осмысленным, и провел лезвием ножа по небритому подбородку бандита, остановил его у единственного глаза. – А помнишь, как ты гражданским кишки на ножик, – он кивнул на трофеи, разложенные на панели, – наматывать хотел?
Мустафа промолчал, с ненавистью глядя на чекиста, и тут же получил несильный удар в разбитую грудную клетку.
– Помнишь? – прошипел чекист, повторяя вопрос.
– Да, – едва слышно прохрипел Мустафа, морщась от боли, задыхаясь и хватая ртом воздух.
Вежновец понимал, что первым шагом необходимо разговорить допрашиваемого, вызвать его на беседу. Главное, чтобы он ответил на вопрос, причем на любой, даже самый невинный. Тогда легче будет отвечать и на остальные. Когда главарь пожаловался на боль, чекист понял, что с этим больших проблем не возникнет. После второго вопроса стало ясно, что этот раунд он выиграл.
– Где контейнер?
– Какой? – чуть слышно прохрипел Мустафа.
– Кейс где?
– Не понимаю, о чем…
Вежновец не настаивал. Пленник мог не иметь представления о том, что кейс вообще находился на борту.
– Когда у тебя связь с базой? – Вежновец размахнулся и тыльной стороной ладони ударил по уху.
Из-под наспех наложенной повязки просочилась темная струйка крови и потекла по щеке на подбородок, капая на темный камуфляж. Бандит никак не реагировал на вопрос.
– Когда у тебя связь с базой? – повторил чекист.
Ничего не добившись, он спрятал нож. Мустафа смотрел на него остекленевшим взглядом и тяжело, с хрипом дышал.
– А теперь послушай. Со мной, рано или поздно, ты заговоришь. Можешь поверить, ты не первый и не последний. Здесь не Москва, и ни перед кем отчет давать я не собираюсь. Думаешь, у меня нет на тебя времени? Времени у меня предостаточно. Твои люди пока еще живы, но они уже трупы, сам понимаешь. При любом исходе никто тебе уже не поможет, – чекист не расписывал ужасы, которые сам Мустафа наверняка творил со своими пленниками, они и так ярко отпечатались у афганца в мозгу и должны были вот-вот всплыть в сознании. Палач должен был примерить собственные пытки на себе.
