* * *
Майор Норденскольд стоял у подножия холма и неторопливо, вдумчиво озирался.
Наверху царила рабочая суета – протащенные на ночь через каменное кольцо Стоунхенджа (майор, как и все участники проекта, знал, что точка перехода расположена не в самом Стоунхендже, а в небольшом менгирном кольце неподалеку, но название прилипло) контейнеры и технику спускали вниз, пользуясь при этом не столько кранами, горючее для которых приходилось тащить тем же путем, сколько грубой силой. А внизу было потише. Здесь можно было поднять голову в небо, не опасаясь, что тебя в следующую минуту задавит свалившимся ящиком, и долго вдыхать густой воздух, стараясь за резким запахом пролитого бензина и разогревшегося металла различить ароматы раскинувшихся вокруг лугов.
Все было иным в этом мире. Чуждым, непривычным, раздражающим именно этой незнакомостью. Солнышко в небе имело отчетливый, пусть и слабый, зеленоватый оттенок, и само небо, ясное-ясное, оттого приобретало сходство с толщей чистых вод. В него хотелось смотреть и падать, каждую минуту ожидая сокрушительного прикосновения глубины. Слишком близко лежал горизонт, – глаз невольно искал его дальше, – кривизна земли в этом мире, была иной. И майору мерещилось, что и сам он стал легче, пройдя через портал. Не вполне слушались руки. Только этим утром он уронил папку на походный стол адмирала Дженнистона, вместо того чтобы уложить неслышно, и адмирал, конечно, проснулся.
