Борис звонил, спрашивал, как здоровье. Через пару дней уже и ходить стало нетрудно. Побаливало немножко. Ближе к вечеру пришла Сонька. Поставила на Корину кровать набитую сумку. Ходила на Привоз, большущий базар за вокзалом, вот, купила Арнольду. И вытащила из сумки двубортный черный с золотыми пуговицами пиджак, прямо капитанский китель. И следом теплое пальто — серо-бурое в елочку, с бобровым воротником, почти новое. Примерь, ты уже здоров, а если в город пойдешь? Размер подошел, у пиджака рукава длинноваты, но бабка Смитнова схватила и побежала к соседке, которая шьет. Еще была в сумке черная трикотажная американская шапка с надписью «Georgetown University». Ну чисто выходной наряд. Женщины его одели, осмотрели со всех сторон, будто коня на продажу. И: пошли, Арнольд, в парикмахерскую, а то ты оброс, как леший.
Бабка подала ему начищенные до блеска ботинки, заштопанные носки. Идем, идем, парикмахер ждет. Сонька схватила за руку — он вспомнил, как Федя говорил: «У Соньки рука тяжелая». Рука у Соньки была маленькая, но крепкая. Шаг быстрый. Арнольд захлебнулся запахом моря, ветром. Темнота улочки была приветливая; пошли в сторону огней. Сонька оставила его на Преображенской в хорошей парикмахерской — зеркала до потолка, латунные дверные ручки и фурнитура, надраенные, как на корабле, французские песенки из динамиков. Сказала, что уплачено. Ушла, по своему обыкновению грохнув дверью, вернулась с известием, что Борис взял обратный билет в Польшу, на послезавтра. А завтра прощальная прогулка и адью. И снова: бабах! Кто ее учил так закрывать дверь?
Из зеркала на Арнольда смотрела пара усталых обведенных темными кругами глаз — АА — и восемь золотых пуговиц со звездой, якорем, серпом и молотом каждая. Приехал один человек, уезжает — другой. Полтора года проходил сухим — и все кошке под хвост: сорвался. Он и не он. Чужое все это, поганенькое, подозрительное, но хочется ли ему уезжать? Не его это место, но есть ли где-нибудь его место? Ясь, Ясек. Ясю наверняка понравятся пуговицы. Собирался купить ему подарок, сувенир из поездки. А на какие шиши? Все пропито, до последнего.
На следующий день Сонька пришла еще двенадцати не было, такая… вся из себя. Пунцовый жакет, джинсы с вышивкой; и она побывала у парикмахера, в черных волосах красные и желтые пряди. Бабка за свое: подите, миленькие, на пляж, может, повстречаете Кору.
— Ясное дело, на пляж. Будет солнце.
Ветер гнал по небу сизые облака, но время от времени приоткрывалось окошечко с черноморским сапфиром, может, и будет солнце.
