– Я оставлю свои мысли при себе, Алиса. Но если ты чувствуешь себя одиноко, ты только намекни.
Он подмигнул мне, и я залилась краской. Пошлит, однозначно.
– Нет, серьезно. Я тебя приласкаю, – не унимался он, и я выдала первое, что пришло мне на ум:
– Не волнуйся, я в состоянии сама с этим справиться, – пробормотала я, вытаскивая мандарин из кармана.
Принявшись чистить его, я услышала ехидный голос:
– Шаловливые пальчики?
Мандарин в моей руке треснул, и сок брызнул мне в глаза. Зажмурившись, я вытерла тыльной стороной ладони свою рожу, и смерила его гневным взглядом:
– Серьезно? Ты хочешь об этом поговорить?
Саша громко засмеялся, и я судорожно обернулась на дверь.
– Если честно, я был бы не против за этим понаблюдать, – ответил он, и я окончательно изменилась цветом лица, став ярко–красной, как помидор.
Конечно, зеркал тут нет и себя увидеть я не могу, но все знают это мерзкое ощущение, когда к лицу приливает кровь. То есть, ты не видишь этого, но знаешь, что краснеешь.
– Фу, как мерзко, – выдала я, возвращаясь к чистке мандарина.
Когда шкурка была сложена аккуратной горкой на столе, я принялась жевать дольки, растягивая удовольствие. Босс пристально разглядывал, как я жую, отчего в голове снова возник отчетливый образ из прошлого, когда мы пили кофе в кафешке в Кадриорге.
– Будешь? – пробормотала я, вытаскивая оставшиеся мандарины из кармана.
– У меня аллергия на цитрусовые, – босс пожал плечами, – Но я верю, что тебе вкусно.
Я окинула его сочувствующим взглядом. Бедняга.
– Праздники и без мандаринов. Да мне тебя по–настоящему жаль, – я вздохнула, и босс слегка улыбнулся, а потом опустил глаза на бумаги, – Как дела со страховкой?
Он вздохнул, но лица на меня не поднял. Потом откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.
– Официально я дал ключи от машины девушке в алкогольном опьянении. Как ты думаешь?
Я вздрогнула, но постаралась не выдать своей реакции.
– Совсем плохо? – осторожно спросила я, выпрямляясь на кресле.
– Нет, просто никаких возмещений не будет. Я потерял почти двести тысяч, – Саша нахмурился, – Видимо кто–то свыше решил, что это хорошая расплата за жизнь человека.
Я судорожно сглотнула. Потом набрала воздуха в легкие побольше, и спросила:
– Ты звонил ее родным?
– Да. Помогаю с похоронами. Но все равно как–то гадко, – он поднял голову и посмотрел на меня, – А ты как? Оклемалась?
– Не совсем, – я пожала плечами и поднялась с кресла, – Но уже лучше. Во всяком случае, перестала просыпаться от кошмаров.
