В редакции появилась информация о том, что Александр Дворцов и ранее был замешан в неприятной истории. Это было в Санкт–Петербурге, где него была мимолетная связь с одной из танцовщиц Go–Go. После этого ее нашли мертвой на полу своей ванной. Дворцов отрицал свою причастность убийству, следствие закрыло дело, и все документы по нему засекречены.
У Дарьи в Санкт–Петербурге осталась мать и маленькая сестра. Мы связались с ее родственниками, и они сообщили, что Александр не контактировал с ними и не предлагал никакой помощи. Скорее всего, он просто не успел этого сделать.»
Я оторвала взгляд от планшета и посмотрела на маму. Она закусила губу.
– Да уж, – вырвалось у меня.
– Не хочешь ему позвонить? – спросила мама, разглядывая меня.
Я пожала плечами.
– Думаешь, стоит?
– Думаю, да.
Я перевела взгляд за окно. Серое декабрьское небо сыпало на город крупные хлопья снега. Через четыре дня Рождество. Это будет мое первое Рождество с елкой после смерти папы и первое рождество с елкой для Тео. Когда я была маленькой, мы с папой всегда ставили и наряжали красавицу вдвоем. Я надеялась, что в моей семье с Никитой, это станет традицией. Но в наше первое Рождество его не будет с нами.
Я перевела взгляд на маму и улыбнулась ей:
– Я отъеду ненадолго. Справишься?
Она кивнула, улыбнулась, и похлопала по загипсованной ноге.
– Это мне не мешает. Всегда справлялась.
ГЛАВА 11
Когда я добралась до Хилтона, уже стемнело. Я догадывалась, что сегодня, в пятницу, Саша будет в клубе. Поставив машину на парковке возле входа в гостиницу, я вышла на мороз и окинула гостиницу взглядом.
Все здание было украшено гирляндами, сверкающими снежинками и огоньками. В центре парковки стояла большая живая елка, украшенная разноцветными лампочками. Сам по себе Хилтон был красивым и без этого. Но сейчас он был просто невероятным: переливающиеся огни отражались в окнах с зеркальной пленкой, и все здание было похоже на огромный бриллиант.
Я зашагала по занесенному снегом асфальту и добралась до «Палаццо». Дернув на себя дверь главного входа, я открыла ее и вошла внутрь, сбивая с обуви снег. Он мгновенно впитался в бордовый ковролин, и на нем образовалось мокрое пятно. Я пошла дальше, и вошла в общий зал.
На меня уставились бармены, готовящиеся к смене.
– Я к Дворцову, – сказала я, и дрогнувшей походкой направилась в ВИП.
Там все было по–прежнему. Те же бежевые стены, та же роскошная мебель, только обивку сменили. Я присмотрелась к диванчикам, потому что мне показалось, что сюжет на ткани мне знаком. Потом я невольно улыбнулась: на обивке были выбиты разноцветные павлины. Она была похожа на то кресло у камина, о которое облокачивался Саша в Женеве.
