Велосипеда не было. Его детали как будто провалились сквозь землю, растворились в воздухе, и я об этом не жалел. Мне не было страшно. Я был благодарен моему велосипеду за то, что он исчез так внезапно. Я был благодарен улице за ее молчание. Какое чувство свободы в конечности вещей! Какая ясность и чистота в пустом пространстве!
Напротив меня — стройный ряд мусорных баков, расположенных согласно неумолимой логике, логике исчезновения. Определенный цвет для каждого вида мусора: бумаги и картона, стекла, пластика. Надпись «мусор недифференцированный» меня расстроила. Я не верил и никогда не поверю в рай, чистилище и ад. Наш «дифференцированный сбор». Эту космическую уборку городских улиц, направленную на людей и на их души. Я знал, что ничего подобного не существует. В конце концов, единственное, что уготовано нам всем — одна печальная надпись: «мусор недифференцированный», такая же, как эта — приклеенная к мусорному баку.
Но только не мне. Я не годился для утилизации. Нет, я ее не заслуживал, я больше ни на что не годился и никому не был нужен. Как и все люди: недифференцированные после смерти.
Я стоял перед мусорными баками. Это была правда, которую я всегда знал, истина, приводившая меня в ужас долгими ночами. Но той ночью, одинокой и заколдованной, гнетущая мысль об утрате индивидуальности вдруг стала для меня ярче и отчетливее. Да, именно так, и я, как и мой велосипед «Кольнаго», был чист, прост и спокоен. Исчезнуть, раствориться — было моим призванием.
Подлинные причины моих отношений, в которых не было любви, отношений с отцом, с семьей, с немногими друзьями — все это вдруг прояснилось. Мое назначение было не в существовании, а в исчезновении. Мой путь лежал в этом направлении. Я снова закричал, но не от страха, а от жажды быть замеченным. Я был там! Там! Чтобы за мной пришли. Чтобы смешали меня с прахом. Кто был там? Кто пришел за мной?
«Кто здесь?» — закричал я. Теплый ветер окутывал меня покрывалом ночного воздуха, влажного и серого. Священным туманом последних минут.
Может быть, смерть была чем-то родным, приютом, манящим и убаюкивающим. Где жизнь — там всегда отчаяние и вновь надежда, где смерть — лишь смерть, четкость, ясность и честность. Где жизнь — там смятение, судорожный расчет и бесконечные сомнения. Где смерть — все замолкает и помогает тебе забыться. Моя рука, помимо воли, стала обмазывать лицо зеленым веществом. Оно было блестящим, и я блестел. Я уверенно встал и пошел через кучи мусора; за дальней кучей я присел и положил руки на жизнерадостное существо, которое там сидело, наблюдая. Оно было мягким и позволило себя погладить. Эта прелесть спросила, узнал ли я ее. Я ответил, что да, хотя на самом деле я ее не знал. Я никогда не видел ничего более прекрасного и доброго.
