Пушкин един в пяти лицах. То есть у нас на сцене пять Пушкиных. Мы использовали тот же прием, как и в спектакле о Маяковском. У нас в театре считается, что один человек не может сыграть гения. Поэтому у нас его играют много актеров.
Я думаю, что и много людей не могут сыграть одного гения, но режиссеру виднее.
Никто не клеит себе бакенбардов, пытаясь внешне быть похожим на Пушкина. Мы пытается рассказать немножко о его жизни.
В спектакле нет никакого художественного вымысла. Посредине сцены — освещенная дорога. Выходят две шеренги актеров, сходятся к освещенной полосе и кидают на нее письма. Они летят, как осенние листья. Образуется такая дорога из писем.
Звучит прекрасная песня Булата Окуджавы:
…А все-таки жаль, что нельзя
с Александром Сергеичем
Поужинать в «Яр» заскочить
хоть на четверть часа…
Актеры берут письма, читают их. А там фразы, которые любил Пушкин:
«Защити меня, Господи, от моих друзей,
А врагов я беру на себя».
«Это вещь непростая —
Чистый голубец…»
«Публика — не шестнадцатилетняя девушка…»
«Обманет, не придет она…»
И самая любимая его фраза: «Вот и славно, вот и хорошо».
На сцене два возка. Раньше люди много ездили. Возок, в котором ездит сам Пушкин. Он вольно движется по сцене, в различных направлениях. Пушкин возил с собой книги и пистолеты. Иногда двери возка распахиваются и он превращается то в избу, то в библиотеку. Потом — опять в возок.
А с правой стороны сцены стоит такой кондовый, неподвижный возок, в котором действует все начальство, вельможи и цари.
На некоторые стихи Пушкина мы написали музыку специально для этого спектакля.
Спектакль получился очень изобразительно интересный и безусловно самый поэтичный из наших спектаклей.
Мне было очень хорошо работать с Эфросом на сцене нашего театра. Он поставил спектакль «Вишневый сад». У меня с ним прекрасные взаимоотношения. Он сказал, что если я захочу, он поставит любую вещь. Сделает ее где угодно. Хоть в клубе, хоть по ночам.
Работа в спектакле «Вишневый сад» для меня была очень короткой. Я вернулся из какой-то поездки. Уже репетировали другие. Я вышел на сцену и попал в момент, когда режиссер ходил с артистами. Эфрос вместе с актерами ходит и наговаривает текст. Он целую неделю не сходит со сцены вместе с нами. То с тобой походит, то с другим персонажем походит. И что-то говорит, говорит, говорит. Не то, что ты должен делать, а текст, текст говорит, текст. Текст персонажа. А ты за ним смотришь. Это очень заразительно. И так целую неделю. Потом сядет в зале и уже больше ничего не говорит.
