.
Прибыв на другой день в Модлин, Розенбаум прежде всего отправился к полковнику Черницкому — начальнику портовых механических мастерских. Тот любезно предложил визитеру остановиться у него. После окончания рабочего дня к Черницкому зашел и его заместитель — инженер-подполковник Сачковский. За вечерним чаем завязался разговор о состоянии дел в мастерских. В ходе его и Черницкий, и Сачковский говорили о том, что работы идут вяло, рабочие стали чаще сбиваться в группы, перешептываться, и что на днях прошла однодневная забастовка. Помня постоянно об услуге, оказанной ранее ему здесь со стороны оружейника Иосифа Годло, Розенбаум спросил: а работает ли он в мастерских и можно ли с ним повидаться? Получив утвердительный ответ, он тотчас же принялся за выполнение полученного в Варшаве задания.
Пройдя в мастерские, Розенбаум под видом лица, заинтересованного в изготовлении там судовой радиостанции, стал заговаривать с Иосифом Годло и с другими находящимися в цеху рабочими, затрагивая при этом и вопрос о невыплаченной им заработной плате и имеющейся у него возможности поднять этот вопрос в Морском департаменте. На эти речи из толпы послышались недоверчивые возгласы: «байки» (по-русски «сказки»). Розенбаум сразу же засек, что эти слова произнес токарь Героним Шиманский, но делал вид, что их автор его совсем не интересует. Позднее, со слов Годло, стало известно, что Шиманский по своей культуре и профессионализму заметно выделяется из рабочей среды, так как до призыва на военную службу работал на одном из крупных заводов Лодзи. Сейчас он готовился к демобилизации; но было понятно, что недавняя однодневная забастовка прошла не без его влияния.
Узнав обо всем этом, Розенбаум в соответствии с полученными от Невяровского полномочиями сразу же обратился к начальнику местной жандармерии с просьбой провести у Шиманского обыск этой же ночью. Пожелание агента было исполнено. В ходе обыска у подозреваемого в коммунистической пропаганде было найдено много нелегальной литературы, прокламаций, а также список членов Модлинской партячейки. Это дало повод для ареста в ту же ночь еще около 20 человек, которых посадили в Модлинскую крепость, вплоть до распоряжений из II отдела генштаба.
Сразу же после этого окрыленный успехом агент со своим донесением, копиями протокола обыска и списка партячейки отправился обратно в Варшаву. Там, будучи тепло встреченным Невяровским, он получил от полковника письменное предписание отправиться в распоряжение шефа Варшавской тайной политической полиции князя Святополк-Мирского. Провожая агента до двери, Невяровский на прощанье ему сказал: «Все распоряжения комиссара должны быть вами исполняемы так, как бы вы их получили от меня. Имейте в виду — дело серьезное».
