Балак умер раньше, чем растерявшиеся телохранители успели снять его с седла. Ворота крепости немедленно закрылись, а подъемный мост был поднят при полном попустительстве нукеров. Да что там тупые нукеры, когда даже беки, включая визиря аль-Кашаба, не смогли вымолвить ни слова, потрясенные чудовищным ударом, нанесенным исподтишка.
Эмир Тимурташ выразил печаль по поводу смерти двоюродного брата, но куда больше его огорчила пустая халебская казна, выпотрошенная Балаком. И хотя денарии ушли на дело угодное Аллаху, как его заверил аль-Кашаб, настроение юного эмира, которому совсем недавно исполнилось девятнадцать лет, это нисколько не улучшило. Тимурташ даже бросил в лицо визиря несколько грубых слов, чего за ним прежде не водилось. Матерью эмира была персиянка, научившая своего сына вежливому обхождению, не только с вышестоящими, но и с зависимыми людьми. Эмир был крайне расстроен своей несдержанностью, о чем и поведал Жозефине, пришедшей поддержать своего повелителя в трудный для него час. Тимурташ был человеком, изнеженным, капризным, но не жестоким. К новой своей наложнице он привязался не только телом, но и душой. Благо Жозефина была обольстительна и умна, а потому могла не только удовлетворить плотскую страсть юного эмира, но и дать ему ценный совет.
– Грубость не бывает лишней, эмир моей души, особенно когда имеешь дело с такими хитрыми и коварными людьми как аль-Кашаб, – утешила своего повелителя мудрая наложница. – Ему будет полезно, сразу же почувствовать твою властную руку.
– Я хотел сделать тебе подарок, – пожаловался Тимурташ.
– Ты главное сокровище моего сердца, эмир, – ласково улыбнулась Жозефина. – Никакое золото не заменит мне твоих ласк. И я счастлива, что в столь трудный для тебя час, ты вспомнил обо мне.
– Мне жаль Балака, – пожал плечами Тимурташ, – но долго скорбеть о нем я не собираюсь. В последнее время он вел себя недостойно и дошел в своей наглости до того, что обчистил мою казну. Я на его Мардин не покушался.
– Теперь город Мардин принадлежит тебе, эмир, – прошептала ему на ухо Жозефина. – Ты единственный законный наследник Балака и должен сделать все, чтобы прибрать его земли к рукам.
– Среди мардинских беков обязательно найдутся недовольные, – задумчиво проговорил Тимурташ. – А у меня нет денег даже на то, чтобы заплатить телохранителям.
Юный эмир был человеком далеко не глупым, но решительности ему явно не хватало. На это, видимо, и рассчитывал визирь аль-Кашаб, укрепляя свое положение в Халебе. Однако в данном случае он ошибся. В эмире вдруг заговорила кровь отца, великого Ильгази, славившегося не только не только полководческим даром, но и властолюбием. Тимурташ верил в свою звезду, и Жозефина делала все от нее зависящее, что не дать этой вере угаснуть под напором новых забот.
