– Я целый день тебя ищу, – сказал Венцелин старому другу. – Где тебя ветер носит?
– Служба, Гаст, ничего не поделаешь, – вздохнул Алдар. – Будь я старшим сыном бека вроде тебя, то спокойно лежал бы на боку, а не мотался по чужим городам в поисках красавиц.
– Не зови меня Гастом, – попросил Венцелин.
– Даже при Лузарше?
– Особенно при нем.
– Я полагал, что он твой друг, – огорчился невесть почему Алдар.
– Скорее, приятель, но цели у нас разные.
– Лузарш звал меня на службу. Обещал сделать сенешалем своего замка и даже посвятить в рыцари. А сенешаль это высокое звание?
– Все зависит от замка, которым тебе придется управлять, – усмехнулся Венцелин. – Насколько мне известно, у благородного Глеба нет ни денег, ни надежного пристанища в родных местах. Он такой же младший сын своего отца, как и ты.
– Зато в Сирии и Палестине в богатых замках недостатка нет, – тряхнул черными как смоль волосами Алдар. – Почему бы Лузаршу не прибрать к рукам один из них. Возможно, мне тоже повезет в этом походе, и я, наконец, обрету не только дом, но и жену. Я уже пять лет хожу в лохагах, Венцелин, и если когда-нибудь выбьюсь в комиты, то не раньше, чем через сто лет.
– Подожди, – остановился у входа в питейное заведение Венцелин. – Ты куда меня привел?
– Мы же собрались с тобой поужинать, – напомнил Алдар. – А у дядюшки Афрания кормят лучше, чем за императорским столом. Смелее, Венцелин, таких девочек и такого вина как здесь ты больше не найдешь нигде. Во всяком случае, за Константинополь я ручаюсь.
В этом грязноватом помещении, с истертым тысячами ног каменным полом и залитыми вином столами и лавками, Венцелину уже доводилось бывать. Именно здесь он познакомился с шевалье де Лузаршем, искавшим ростовщика для графа Вермондуа. Ныне благородный Гуго не нуждался практически ни в чем. Золота, которое граф вытянул из басилевса, ему хватило бы на приобретения доброго десятка замков в родных краях. Но Гуго метил в короли, если не Сирии, то хотя бы Палестины. И, очень может быть, он им еще станет.
– Мне нужен лохаг Талчи, – сказал Венцелин, присаживаясь к столу.
– Это я уже слышал, – кивнул Алдар. – Обычно он проводит вечера в казарме, но в последние дни я его не видел. Мутный тип. Его сторонятся не только печенеги и сирийцы, но даже соплеменники-сельджуки. Один из них шепнул мне по секрету, что Талчи исмаилит. Но так ли это на самом деле, я ручаться не могу. В храм он ходит регулярно, в битве от других не отстает – это, пожалуй, все, что я о нем знаю.
