Ложе благородной матроны заслуживало отдельного разговора. Оно было столь густо отделано золотом, серебром и слоновой костью, что за ними почти терялась деревянная основа. Балдахин из шелка укрывал хозяйку и ее гостя не столько от нескромных взглядов, сколько от докучливых насекомых, кои имели странную привычку падать с потолка на людей, предающихся отдохновению. Лампы, заправленные чистейшим оливковым маслом, давали достаточно света, чтобы по достоинству оценить друг друга. Единственное, что раздражало Венцелина в покоях Зои – это назойливый запах мускатного ореха, камфары и амбры, распространяемых серебряными курильницами, густо стоявших вокруг ложа. От запаха у него кружилась голова, а мысли утекали в сторону от русла, которое он пытался для них проложить.
– Ты не сказал, что все-таки привело тебя в Константинополь, – сказала Зоя, немного погодя.
– Желание увидеть подругу своей юности.
– Я уже оценила это, варвар, – хлопнула Зоя ладошкой по его груди. – Что еще?
– Мне поручили отыскать вдову Льва Диогена, – шепотом произнес Венцелин. – Она дочь князя Владимира.
– Это я знаю, – так же шепотом отозвалась Зоя. – Не будь она еще и правнучкой Константина Мономаха, ее, скорее всего, вернули бы отцу. Но в данной ситуации басилевс не мог рисковать. А ты что, влюблен в эту женщину?
– Я ее ни разу не видел, – пожал плечами Венцелин. – Но не мог же я отказать в просьбе князю. Меня отправили в Константинополь только потому, что я здесь родился.
– Ее нет в городе, – сказала Зоя, – в этом я абсолютно уверена. Как уверена и в том, что Симон участвовал в ее похищении, а помогал ему в этом лохаг туркополов Талчи.
– Никогда прежде не слышал об этом человеке, – задумчиво проговорил Венцелин.
– Я бы и сама о нем не вспомнила, если бы не увидела из окна во дворе собственной усадьбы, – усмехнулась Зоя.
– Талчи был здесь?!
– Видимо, приходил к Михаилу. Иногда он выполняет поручения моего мужа.
– И где можно найти этого турка?
– Спроси своего друга печенега, он должен его знать.
Алдар был сыном бека, сбежавшего в Константинополь не столько даже от половцев, наводнивших причерноморские и приазовские степи, сколько от своих соплеменников, принявших ислам. Чужая вера расколола печенежские роды и племена. И те из них, которые остались верны богам предков, после продолжительной и кровопролитной борьбы вынуждены были оставить родные степи и откочевать в Византию. Басилевсы не принуждали беглецов перейти в свою веру, но с течением времени печенеги приняли христианство, и с тех пор верой и правдой служили империи.
