И он протянул мне свою огромную мертвенно-бледную ручищу.
— Приказ об отступлении, господин полковник.
— Об отступлении? Но я только и делаю, иго отступаю. И куда, по-вашему, я должен отступать? Нас атаковали со всех сторон и, похоже, собираются уничтожить. Куда отступать?
— За Луару, господин полковник.
— Какое же это отступление? Это уже бегство!
— Приказ срочный, господин полковник. Мосты будут взрывать.
— Ладно, это мы еще посмотрим… Но не могу же я отступать с небритой щекой!
И он снова принялся бриться, старательно подравнивая линию усов. Этот человек обладал способностью заражать своим спокойствием, Однако я услышал, что стреляют уже все ближе. В этот момент появился младший офицер.
— Господин полковник, здесь скоро будет жарко. Меня послал к вам капитан Дюшмен.
— Прекрасно! — сказал Ла Марвиньер. — Передайте капитану, чтобы он держал меня в курсе. Скоро буду.
Я думал, он сразу вылезет из своей бадьи. Ничуть не бывало!
— И велите поднести мне ящик с гранатами. Так, чтобы я мог достать рукой. — Тут он обернулся ко мне: — Меры предосторожности никогда не помешают. Я всегда остерегаюсь неожиданностей. И потом, я ведь вам уже говорил, что я…
— Сердечник, господин полковник? — улыбнулся я.
— Совершенно верно! Не смейтесь. Любопытно, что никто не желает в это поверить. Топар! Салфетку… — Он вытер руки. — Карту…
У него была только карта Мишлена, и хорошо, что была.
— Так! А теперь, Магнан, вы мне окажете небольшую услугу. Подойдите-ка!
Я наклонился к его голому плечу.
— Я буду отступать вот здесь, по мосту Б. Не будете ли вы так любезны попросить не взрывать мост до… Который теперь час? Десять? До половины первого. Идет? Езжайте тотчас же. Спасибо, старина. До скорого.
Пули уже цокали о землю совсем близко. А он снова окунулся в бадью:
— Еще минут пять. Сегодня такая жара…»
Магнан непроизвольно заговорил голосом полковника, потом продолжил уже своим голосом:
«Сознаюсь, я уезжал с сожалением. Я дорого бы дал, чтобы увидеть, как Ла Марвиньер, выпрямившись во весь свой огромный рост, швыряет в неприятеля гранаты.
Конечно, в половине первого он к мосту не подошел. В три часа охрана получила приказ взорвать мост. И с этого момента мы мысленно занесли Ла Марвиньера в списки погибших. Все о нем сожалели и говорили, что он хоть и был совершенно Чокнутый, но…
— Если бы все вели себя так, как он!
Однако двадцать пятого июня… — Магнан слегка помолчал и тихо заговорил: — Господи, какой был прекрасный день! Вы не поверите… Итак, двадцать пятого июня, проезжая маленький городок на севере Дордони, я узнал, что Ла Марвиньер находится там. Я застал его в доме нотариуса. На дверях висела табличка „Командный пункт полковника“, с цветами его герба, стоял часовой, на месте был дневальный — словом, все, как положено. Невозмутимый Ла Марвиньер со своей неизменной тростью восседал на стуле времен Генриха Второго.
