Лейтенант вернулся к своему взводу; Все лошади были мертвы. Некоторые из солдат начали разбивать свои карабины о деревья.
— Я ухожу, — сказал он окрепшим голосом, — и постараюсь прорваться. Если кто хочет прорываться вместе со мной, пусть идет. Это не приказ. Поступайте, как хотите.
И он сам начал седлать Даму Сердца.
Солдаты посовещались.
— Это безумие! — воскликнул Февр. — В плен, так в плен, но это не означает, что надо подставлять себя под пули.
— И потом, мы так измотаны, мы больше не можем, — отозвался еще кто-то.
Все взгляды повернулись к Бриссе. Все знали, что в конце концов решать ему.
— Ну что, капрал, ты с нами согласен?
Жюль покивал головой и ответил:
— А я, ребята…
В этот момент под деревьями раздался охотничий сигнал. Сермюи вскочил в седло и громко затрубил своими бескровными губами, чтобы не слышать, как умирают лошади соседних эскадронов.
Бриссе, не договорив, бросил фразу на середине… Он вдохнул знакомый запах леса, и все его упрямство куда-то улетучилось. Он поднял свой автомат, закинул его за плечо и повторил:
— А я, ребята… — И зашагал за лейтенантом.
За ним следом двинулся Летелье, потом Февр, а потом и все остальные.
Прислонившись к дереву, полковник смотрел, как один из его взводов уходит во тьму, а впереди едет всадник, наигрывая сигнал «Гончие, вперед!».
