Сгоряча я еще не давал себе отчета, насколько серьезно я покалечен. Фельдшера в деревне найти было нельзя, и я прибег к помощи Люли, для которого такая роль была новинкой. При том, кровь и рваные раны на теле отца так его расстроили, что он, сильно нервничая, не мог мне даже обстричь на голове волосы вокруг ран. Наконец, все было закончено: раны промыли перекисью водорода и залили риванолом.
В фанзе, как я уже сказал, было исключительно грязно и пыльно, и я сшил себе специальный колпак, который носил до тех пор, пока раны не зажили. Осложнений с ранами не было, все они, в конце концов, совершенно зажили, вызвав искреннее восхищение Люли, выразившееся в следующем заявлении:
— Ну, папа, на тебе все заживает, как на паршивой дворовой собаке!..
Это правда — на мне никакая рана никогда не гноится.
Всего на мне оказалось 20 ранений, но ни одного от зубов тигра. Кроме того, на ногах было сломано три ногтя, на руке — один. Раны были — четыре на голове, четыре на лбу, по одной на ушах, одна под левым глазом, четыре на левом плече; три когтя оставили свой след на правом боку. Сильно был прикушен язык. Но все это было пустяки по сравнению с контузией рук.
Руки были так отбиты, что в течение недели я не мог лежать и спал сидя, обложив себя мешками с нашим охотничьим скарбом. Но я был так счастлив успешными итогами охоты, что не замечал боли до тех моментов, когда я задевал обо что-нибудь больными местами.
В своем дневнике я записал:
«…Сейчас, когда уж прошло больше трех недель, контузии продолжают давать сильно себя чувствовать, но я их стараюсь не замечать и такого хорошего настроения у меня не было уже несколько лет…
…От когтей тигра меня в значительной степени предохранили тужурка и брюки из толстой оленьей замши, привезенные еще из Сидеми. Но, конечно, самое большое счастье заключалось в том, что пуля, попав в глаз зверя, раздробила и челюсть. Не будь этого, в лучшем случае я стал бы стопроцентным калекой и тогда прощай навсегда тигровая охота! А этого я не хочу, ибо через год снова будет зима, снег и тигровые следы на нем!..»
(Листки из дневника)
Единственное, о чем я сожалею во всей этой эпопее, это о том, что, хотя и на короткое время, я потерял сознание. Иначе я попытался бы пырнуть тигра ножом в живот в тот момент, когда он на мне ехал. Это был бы очень эффектный финал охоты, но, весьма вероятно, мои руки уже не были в состоянии выполнить этот план.
Промыв раны, я стал отлеживаться. Не могу не добавить, что вся деревня пришла навестить меня и осмотреть итоги моего пребывания в объятиях тигра.