- Так что сказать художнику? -- Это Айк, хороший, добрый парень.
- Скажи, пусть оставит картины, придет завтра утром. Я устал, извинись.
x x x
Счастливый человек, у него не было часов. Рем ждал, он видел, как тени, которые сначала укорачивались, начали удлиняться, ему хотелось есть и пить, и надо бы найти кустик, укромное местечко... Он проклинал себя - зачем только решился на это путешествие!.. Жил ведь спокойно без этого Паоло, писал себе, писал картины... Но он привык слушаться Зиттова и выполнять его просьбы. "Сходи, сходи..."
- Ну, сходи, - он говорил себе не раз, - упрямый дурак. Зиттов знает, сто раз тебе повторял - нужен иногда такой вот человек!.. Который понимает, и при этом другой, совсем другой.
- Что он понимает, Паоло, что он может понимать - про крокодилов?
-Нет уж, будь справедлив, он-то все понимает.
-Но тогда зачем, зачем он такой...
-Какой?
-Ну, не знаю... Все здесь не по мне. Пусть себе понимает, а я уйду, как-нибудь обойдусь.
Такие мысли то появлялись, то исчезали без следа, обычное для него состояние. Его рассуждения никогда не были тверды и устойчивы, а сейчас тем более - он был раздосадован: тащился по жаре, давно чувствовал пустоту под ложечкой, где у него выпирал небольшой, но явный животик. Несмотря на свои девятнадцать, он выглядел на все тридцать, с мясистой, заросшей серой щетиной рожей, маленькими цепкими крестьянскими глазками, он сидел на камне почти у входа, у гостеприимно распахнутых ворот из частых чугунных прутьев, за воротами обширная поляна, на ней два небольших фонтана, не действующих... но все это он уже тысячу раз оглядел! И большой дом с колоннами, и два флигеля, и лестницы с обеих сторон, ведущие во внутренний двор и сад... Вот человек, который при помощи живописи всего этого достиг. Зиттов говорил "ловкий мужик..." и с восхищением крутил головой.
Нужно ли, чтобы разбогатеть, писать крокодилов, заморские ткани, больших розовых теток, или можно обойтись цветами, бокалами, ветчиной на блюде, такой, что слюни текут? В сущности, какая разница, что писать, не так ли? Была бы честная живопись!
Счастлив тот, у кого совпадает, решил он, - и честность соблюсти, и капитал прибрести.
x x x
- Приятель, художник!..
Рем обернулся. Сзади стоял тот самый парнишка, лет пятнадцати, очень высокий и тощий, в синем берете и серой холщовой куртке, кое-где запачканной красками. Он смотрел на Рема и улыбался.
- Знаешь, Паоло просил извинить его, неотложные дела были, а теперь он сильно устал и не может. Он вообще-то болен, так что прости его.
