Но любовь Матильду все-таки настигла, когда ни она, ни кто другой и предположить не могли этакого взрыва чувств. Мадемуазель скрывала свою позднюю страсть от всех, доверяя по юношеской привычке только дневнику.
Перрен, усевшись в углу на один из темно-красных стульев, неспешно перелистывал страницы толстой тетради. Буквы были круглыми, четкими — так писала шестидесятилетняя дама, чей почерк еще не испортила клавиатура.
Итак, Андре — молодой человек (для Матильды молодым человеком мог быть любой в возрасте до пятидесяти, отметил про себя Перрен), приехал аж из Владивостока, чтобы полюбоваться на шедевры Энгра. Что не могло не потрафить Матильде — в Монтобане редко встретишь русских, это вам не авеню Монтень в Париже. Андре со своей доской для рисования примостился на складном стульчике в одном из залов Энгра и копировал картины.
И вот однажды, заглянув через его плечо, Матильда замерла на месте: Андре был очень, очень талантлив. Более того, плюс к обаянию талантливой личности он был тонок (они беседовали через его русско-французский разговорник искусствоведа). Он — ей: «Какая линия!» Она — ему: «А вы заметили изящество растушевки?» В общем, родственные души сразу узнали друг друга, а Перрен со спокойной душой пропускал искусствоведческие пассажи.
Потом Андре пригласил ее в местный ресторан — к этому моменту Матильда и сама купила свой вариант разговорника — франко-русский, а к нему старое, почтенное издание Достоевского и Толстого в переводе Шарля Мориса и Ирины Паскевич соответственно. Два почтенных классика русской литературы уже означали начало женского интереса.
В ресторане Матильда учила Андре расправляться с фуа-гра (слегка поджаренный тост из деревенского хлеба, свежемолотый перец, а теперь попробуйте с фиговым конфитюром), они разговаривали об Энгре и не только — еще о Рембрандте, Делакруа и Коро. Андре уговаривал Матильду приехать в Петербург и посмотреть на эрмитажную коллекцию, которую мадемуазель всю жизнь мечтала увидеть, да так и не собралась. Они пили отличный сотерн и редкое бургундское, и Матильда боялась за содержание своего кошелька: такого уровня вино она не пробовала уже лет десять. Но Андре оказался настоящим джентльменом — все оплатил, да еще, оставляя щедрые чаевые, добавил (в качестве дополнительного десерта), что она — удивительная женщина и он счастлив, что с ней встретился.
Они были уже весьма подшофе, когда он предложил романтическую прогулку по ночному музею. И Матильда, неожиданно для себя самой — согласилась! Тем более — ресторан находился совсем рядом, охранником в этот вечер был Сильван — они с Матильдой знали друг друга уже лет двадцать! — и он пропустил мадемуазель и «директора Эрмитажа» (так она, хихикнув, представила Андре для солидности) внутрь. А дальше — еще волшебнее: ночь, гениальные рисунки Энгра, живые, у них в руках, шепот, шелест страниц франко-русского разговорника, тепло от вина, тепло от присутствующего рядом Андре. Самая волшебная ночь в ее жизни.
