Дядя Петр — Коле
Ну, ты и хватил: Хлестаков — антихрист! Да он и на мелкого беса не тянет. Птичка заморская, яркая, к тому же певчая, прилетела, села на ветку, вот народ и собрался. Стоит, смотрит на диво, норовит с рук покормить.
Дядя Ференц — Коле
Хлестаков склевал, что ему насыпали, и скрылся. Никаких козней не строил, плохого тоже вроде бы не хотел — а так по всем прошелся, что уже и не склеишь.
Дядя Святослав — Коле
Бендер, конечно, Хлестаков нашего времени. Он ближе всего к первоисточнику, когда в Васюках играет в шахматы и во время автопробега. Другая тысяча сравнительно честных способов отъема денег автору «Ревизора» не понравилась бы. Гоголю естественнее строить мир не на человеческой ловкости, а на чуде. Ты с пустым карманом, голодный, холодный, застрял в какой-то дыре, и вдруг, по повелению свыше, — общий морок. Тебя принимают черт знает за кого, везде зовут, всюду любят, а уж добро наши египтяне несут просто мешками. По этим правилам живет весь гоголевский мир, единственный его закон — не засиживайся, вовремя уноси ноги.
Дядя Юрий — Коле
В «Ревизоре» чиновник по особым поручениям, что появляется в последней сцене, несомненно, сам Гоголь. Воплощение его мечтаний о власти, о близости к императору. Хлестаков — просто слух, загодя посланный, чтобы расшевелить болото, а дальше он, Гоголь, грозный судия. Самое большее, Хлестаков — мелкий бес, дурашливый и увлекающийся. Но и этой нечистью, когда она, впитав наши грехи, войдет в раж, многие соблазнятся. Будут ей служить, пока Христос не воздаст каждому по заслугам. Приговор, что в «Ревизоре», что в поэме, суров. Неудача со вторым и третьим томом лишь подтверждает — мы обречены.
Дядя Валерий — Коле
Уважаемый Коля, хорошо знаю Вашу матушку. Мы переписываемся на протяжении многих лет, так что мне известно, что, говоря о поклепах на нашего предка, она имеет в виду и статью Артемия. Впрочем, что она права, не убежден. В том, что «нечистый» преследовал Николая Васильевича, прорухи для него нет. Даже наоборот. Кого из святых ни возьми, все гоняли чертей. Шуганут и на том успокоятся. Лишь немногие так примучивали, бывало, и калечили гадов, что те достойных людей искушать уже не дерзали. Без сомнения, Николай Васильевич был влеком многими соблазнами, оттого считался у нечисти завидной добычей. Но нашла коса на камень. Все знают, как бесы боятся солнечного света. Едва забрезжит рассвет, с воем и криком сигают назад в преисподнюю. Вот и те, кого Николай Васильевич вывел на свет Божий, публично пропечатал и припечатал, больше не опасны.
