— Кончай прохлаждаться. Нужно нарядить их милость в платьице из серебряной парчи и зеленые бархатные туфельки, — сказала леди Шелтон. Мария насторожилась. Елизавета всегда была очень нарядно одета — ее мать следила за этим, — но «серебряное» платьице было самым изысканным и надевалось только по особым случаям.
— Значит, сегодня приедет мой отец.
— Король и королева ожидаются вскорости. — Леди Шелтон даже вся изогнулась от сознания важности предстоящего события. — Но это никоим образом не касается вас, моя милая. Их величества не хотят даже видеть такую неблагодарную тварь, — добавила она без тени юмора, потому что этому «Соломону» не дано было понять, почему Мария должна испытывать очень мало благодарности к этим двум людям, которые стали причиной того, что она сейчас находилась в своем нынешнем положении.
— Вы сказали, что прибывает королева? Но как это может быть, если моя мать все еще в Бакдене? Наверное, вы оговорились, ибо, конечно же, имели в виду леди Анну Болейн. — Лицо Марии отразило нечто похожее на замешательство, а на желтоватых щеках леди Шелтон вспыхнули два алых флага.
— Не пытайся разыгрывать со мной святую простоту! Они женаты, значит, леди Анна — королева, и я должна ей подчиняться. Она частенько говорила мне: «Тетушка, если эта девица будет дразнить, врежь ей и лупи ее почаще, потому что она проклятая гадина, вот кто она такая». И тебе следовало бы возблагодарить меня за мое доброе сердце, потому что я не слушаю ее советов и терпеливо сношу все твои выходки.
На самом деле, конечно же, не доброта удерживала леди Шелтон от того, чтобы послушно следовать указаниям Анны. У нее ежедневно чесались руки, но что-то в маленьком гордом лице Марии оказывало парализующее действие на руки старухи.
И теперь Мария спокойно сказала:
— Если леди Анна описала меня подобным образом, значит, она не настоящая леди и тем меньше у нее прав на титул королевы.
Нянька закудахтала, как несущаяся курица, а в уголках рта леди Шелтон выступили пузырьки пены.
— Ну за это ты, сучка, у меня… — Но угроза так и осталась невыполненной, ибо в комнату ворвалась ее сестра, которой надо было узнать, следует ли наряду с другими яствами подавать на стол жареного лебедя. Леди Шелтон, неожиданно вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома, поспешила прочь, оставив Марию наедине с ее пирровой победой.
Мария тщательно одела Елизавету, чувствуя, как сердце почти выскакивает из груди. Стычки такого рода были противны ее натуре, но она намеренно шла на них всякий раз, когда дело касалось титула ее матери. Это было мелочью и только усиливало окружающую ее враждебность. Но это было ее единственным оружием, и пока оно оставалось у нее, никто не мог сломить крепость ее духа.
