— Ну конечно же, с удовольствием. — Он был озадачен, но прочитал в глазах Марии настоятельную просьбу и, когда леди Шелтон опять попробовала прервать их, отослал ее небрежным жестом. Ух! Эта женщина заставляла его скрежетать зубами от злости.
Мария медленно заговорила, явно колеблясь:
— Я узнала, что, если я откажусь принести присягу, мой отец прикажет казнить меня.
— Но… но в это невозможно поверить, — Огромным усилием воли доктор Баттез не дал своему голосу задрожать из боязни выдать себя тем, кто сейчас смотрел на них.
— Увы, теперь я считаю это вполне возможным.
— Вам об этом сказала эта женщина?
— Да, а ей сказал кто-то из людей, близких к королю.
— Но как я могу помочь?
— У меня есть друг, который сможет установить правду. Вы знаете его — некий джентльмен из Савойи.
— Я сегодня же навещу его.
— Вы сможете? Вы сделаете это?
— И смогу, и сделаю, можете не сомневаться. — Больше они не осмелились продолжать разговор. Грозя пальцем, доктор Баттез выбранил ее уже на английском: — Как вы и сказали, леди Мария, ваш латинский, и правда, серьезно пострадал. Я с трудом мог вас понять. Ну и ну, сейчас любой ребенок заставил бы вас краснеть. Фи, и это вы, которая считалась такой образованной.
Мария стыдливо опустила глаза перед ехидно хихикающими соглядатаями. Но к себе она ушла с легким сердцем. Уже к ночи Чапуиз будет осведомлен о развитии событий и сможет раскопать правду. А все остальное она оставит ему. С Чапуизом, как с Господом Богом, все было возможным. И правда, эти два имени часто становились синонимами для Марии.
Ее служанку выпустили из заточения к концу недели, и с заплаканными глазами и выражением вины на лице она разыскала Марию.
— Ваше высочество, хотя они велели никогда вам этого не говорить, я… — Ее голос прервался.
— Они заставили тебя принять присягу, Маргарет?
— Они приходили ко мне всю неделю и пугали меня тюрьмой, — Ее глаза расширились от воспоминаний. — Они говорили, что меня бросят под землю и… и прикуют цепью к стене и что там будут огромные страшные крысы, которые только и будут ждать, чтобы начать рвать мою плоть, когда… — Она судорожно вздохнула. — Так что, когда они пришли забирать меня туда, я проговорила эти проклятые слова, скрестив пальцы. Да простит меня Пресвятая Дева, ибо вы никогда меня не простите.
— Я прощу. Я все понимаю.
— Значит, вы не прогоните меня, ваше высочество?
— Мне было бы трудно без тебя. Но этот дом не приносит счастья. Ты всегда можешь уйти сама, когда захочешь.
