Сей коварный голос принадлежал сыну простого кузнеца Томасу Кромвелю, ставшему любимцем Вулси и теперь мечтавшему править Англией, но руками короля. Его предложение, блестящее в своей абсолютной простоте, сначала поразило Генриха, но потом он быстро понял все сулимые им преимущества и усадил Кромвеля за разработку революционного плана по уничтожению всех старинных порядков в Англии. Эта программа быстро стала законом, обретя легитимность путем прохождения через парламент, что Кромвель и король умели очень хорошо делать, когда того требовали обстоятельства. Диктат папства, веками нависавший над Англией, начал потихоньку разрушаться.
Но окончательный приговор ему вынесла Анна Болейн. Все эти годы она жадным взором следила за короной, на обладание которой поставила все. Женщина более крупного масштаба давно бы все бросила или же стала любовницей короля. Анна не сделала ни того, ни другого. Как некий блуждающий огонек, она манила Генриха, заставляя его все время добиваться ее и все время ускользая от его жаждущих объятий. Наконец, когда она поняла, что он вот-вот устанет от всего этого и подыщет себе более легкую добычу, она открыла Генриху свои объятия, позволив ему излить на нее всю ту страсть, которую он копил долгих шесть лет. Со стороны Анны это была отчаянная игра, но она принесла ей тот богатейший приз, которого она так жаждала. А через несколько месяцев она была уже вовсе на коне, уверившись, что в чреве ее стройного тела зреет семя короля.
Теперь уже Генрих сам понесся семимильными шагами, чтобы обеспечить своему бесценному маленькому принцу все законные права наследования. Он тайно женился на Анне, и вскоре после этого архиепископ Кранмер расторг первый брак Генриха и объявил единственно законным второй. Да и едва ли он мог поступить иначе, благо, был назначен на этот пост именно для этой цели. А в конце концов дитя, из-за которого Англия была надолго отлучена от лона святой матери церкви, оказалось совсем не сыном, которого умиротворенный Господь Бог должен был даровать по такому важному случаю. Оно оказалось Елизаветой, которую Чапуиз, испанский посол в Лондоне, охарактеризовал как «незаконнорожденную, рыжую и никому не нужную».
Внешне, хотя и с явным неудовольствием, народ вынужден был примириться с новой женитьбой короля, особенно теперь, когда она стала свершившимся фактом. И только двое из его подданных продолжали оставаться в непримиримой оппозиции, отказываясь признавать его второй брак и то, что он собственной волей подчинил себе церковь. Одним из них была стареющая женщина с подорванным здоровьем, другим — хрупкая восемнадцатилетняя девушка. Первая супруга Генриха была непоколебима в своей убежденности, что их брак все еще в силе и вполне законен. Папа освятил его, и только папа мог его разорвать. Она продолжала терпеливо твердить это в ответ на упорные старания толпы придворных, пытавшихся то запугиванием, то грубой лестью заставить ее признать, что она никогда не была женой Генриха. И Мария с того дня, когда ее безоблачное существование было прервано известием об измене отца, безоговорочно приняла сторону матери. Анна Болейн была врагом Екатерины, а значит и ее, даже в еще большей степени. В течение всех тех лет, которые при других обстоятельствах стали бы счастливой прелюдией к вступлению во взрослую жизнь, она была свидетельницей боли и унижения своей матери и училась ненавидеть эту подлую Цирцею, околдовавшую ее отца.
