Питер удивляет меня, говоря:
— Я тебя понимаю, — он не продолжает. В его глазах появляется тот же пустой взгляд, как той ночью, будто он вспоминает что-то, что ему хочется забыть. Он моргает и говорит: — Я не видел тебя вчера на похоронах Тэдвика.
— Я не ходила.
— Это очевидно. Я имею в виду, удивлен, что ты не пошла.
— Я не смогла, — смотрю на бумагу в моих руках, не видя слов на страницах. Держу ее слишком долго. — Я бы не пережила, если увидела его детей. Я слабая.
Одной мысли о том, что его дочери в слезах собрались вокруг его гроба, уже было достаточно. Я чувствую, что трещу по швам в такие дни, как этот. Это полностью выведет меня из строя.
— Нет, ты не слабая, — Питер кладет еще одну бумагу в стопку.
Тряся головой, я говорю:
— Да ты даже не знаешь меня. Как ты можешь говорить так наверняка? — я смотрю на него, позволяя ему ответить.
Питер поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Как в ту ночь. Ощущение возвращается. Что-то внутри меня шевелится. Мое тело отвечает ему, будто я создана для него. Дыры в моей груди покалывают и заполняются. Что-то внутри тянется к нему, и я не могу избежать этого. Я теряюсь в его глазах. Книжные шкафы и бумаги исчезают из поля зрения, все, что я вижу — Питер. Его прекрасные розовые губы открываются, будто он хочет что-то прошептать мне, но в комнату входит Маршал. Питер выпрямляется и отворачивается от меня.
Маршал не обращает внимания на всю эту штуку с отношениями. Он никогда не заметит ничего, в другом случае, это бы меня побеспокоило. Он входит в комнату и ставит две стопки бумаг в книжный шкаф.
— Это две выпускные группы, которые я веду. Остальные твои. Я должен принести еще другие стопки. Сейчас вернусь, — Маршал разворачивается и уходит, даже не подозревая, ЧТО он прервал.
Я смотрю на часы. Почти восемь часов.
— Я лучше спущусь вниз.
— Иди, — Питер говорит, его голос слишком мягкий. — Встретимся там, через пару минут.
Я киваю и хватаю свою сумку. Покидаю комнату так быстро, как это только возможно. Не оглядываюсь на Питера, но чувствую его взгляд на мне, когда ухожу. Мысли кувыркаются у меня в голове, будто кубарем падают с лестницы. Они продолжают приходить, и я не могу этого остановить. Никакими способами не могу отрицать своих чувств к Питеру, но я никогда в этом не признаюсь. Мне хватило уже одного отказа.
Я спускаюсь в аудиторию, включаю компьютеры и другую технику, необходимую для занятия. Все сразу же оживает и приходит к жизни, кроме микрофона на кафедре. Я постукиваю по нему, но он мертв. Черт возьми. Провод от микрофона тянется от нижней части кафедры к отверстию в полу. Я ложусь на пол боком и пытаюсь засунуть голову под кафедру, в небольшое отверстие между ней и полом. Присматриваюсь и нахожу гнездо. Пригнувшись, я запускаю руку сквозь паутину и пыль, моля Бога, чтобы мутирующая крыса из лаборатории естественных наук вдруг не появилась и не отгрызла мою руку.
