- Потрясно! - изрекла Найт, наконец оторвавшись от затянувшегося созерцания.
- Что именно?
- Вид, говорю, из окна потрясный. - Не дожидаясь приглашения, гостья плюхнулась на диван, бесцеремонно закинув одну ногу на подлокотник. Обведя скучающим взглядом стандартную мебель, обклеенные обоями стены с двумя-тремя простенькими пейзажами в гипсовых рамах, она скривила губы и впечатала клеймо на зардевшиеся щеки Светланы: - Фигово. Фигово живешь, москвичка.
- Ты за этим сюда пожаловала? - Светлана едва сдерживалась, чтобы не выгнать ее.
- Не совсем. Расскажи-ка как поживает мой Плут. - Ее губы растянулись в лукавой усмешке...
Степана разбудили странные шорохи, доносившиеся, казалось, сразу со всех сторон. Он вскочил на четвереньки, прижимаясь к внутренней стенке прилавка, прислушался. Да нет, вроде все тихо. Приснилось видно. Угораздило же его заснуть. Взглянул на часы: до полуночи оставалось 15 минут. Спасительная тьма, наконец-то, надежно укрыла его от посторонних глаз. Самое время действовать. Стоя на коленях, Степан выглянул из-за прилавка - увы, далеко не так темно, как хотелось бы. Свет уличного фонаря широкой блеклой полосой лежал на гранитных плитах пола. Но если уж он здесь, если отважился на такое и если он не считает себя трусом, то обязан довести начатое до конца.
Ведь он все продумал до мелочей. После полуночи, когда улицы окончательно опустеют, он выберется из своего укрытия, возьмет белые лосины, натянет их на себя, а старые джинсы выбросит в мусорную корзину. Затем вернется в укрытие - лучше, конечно, найти другой бутик, подальше отсюда - и там дождется утра. А когда универмаг заполнится покупателями, он незаметно смешается с ними, и был таков.
Пройдет год...два...десять, и он будет вспоминать эту ночь как отчаянное приключение. Так мальчишки на спор ходят ночью на кладбище, чтобы доказать себе и другим, что они не трусы. Степан держал пари сам с собой - он должен это совершить. Хладнокровно и осторожно, по всем правилам воровского искусства. Один-единственный раз. Назло своей бедности. Назло своим родителям.
Беззвучно ступая, он выбрался из укрытия, огляделся. Темнота не мешала. Еще днем он изучил здесь все до мелочей, знал наизусть, где что лежит. Нужно сделать два шага вправо, обогнуть стенд с зеркалами, и позади него, на второй полке снизу первая же стопка - вожделенные лосины его размера. Вот обалдеет Трофимыч.
И тут вдруг до слуха Степана донеслись звуки, от которых все внутренности покрылись противно ерзающими мурашками. А сердце прыгнуло к горлу и задергалось будто мышь в мышеловке, не давая глотнуть хоть немного воздуха.
