Прямо перед ним, за пустошью, поднималось из-за леса солнце густо-малиновое, в два человеческих обхвата, с ярко-золотистым ободком, от которого разбегались по небу тонкие, как кедровая хвоя, ослепительные лучи. И хотя лучи не грели, а на солнце можно было смотреть открытыми глазами сколько тебе хотелось, восход его над тайгой преображал землю, делал ее для человека роднее и вселял в душу такое чувство, о котором так вот просто не скажешь.
"Зима, снег и чудо, волшебное видение... Первозданная непознанная красота мира..." - проносилось в голове Акимова. Он никогда не относился восторженно к явлениям природы. Природа существовала для него как объект познания, как сила, которая должна рождать у человека волю для борьбы, возбуждать разум, ставить перед ним задачи, требующие порой всей жизни, чтобы быть решенными...
Федот Федотович, конечно, подобные чудеса в природе видел не впервые, но и он после долгого молчания, сдерживая свое восхищение, сказал:
- Ты смотри, Гаврюха, какое нынче светило. Ласковое. И вот прислушайся-ка: птица на эту ласку обязательно отзовется. - Федот Федотович придержал дыжь, сдвинул шапку-ушанку на ухо, прислушался.
И действительно, выпорхнув откуда-то из дупел или из снежных нор, между редких деревьев заметались, чирикая и резвясь, две птахи. Песня их была короткой, как и сам полет. В ту же минуту они исчезли, забившись, по-видимому, в свои гнезда.
- И что я еще приметил, Гаврюха? В такое утро при оттепели зверь пренепременно свой след положит.
Вишь, какая у нашего светила силища! Подымает всех со своих мест! Живи! И нам вот с тобой тоже вроде повеселее стало.
- Еще как веселее, Федот Федотыч! - воскликнул Акимов, испытывая в самом деле прилив сил.
Солнце между тем поднималось все выше и выше, несколько меняя свою окраску и теряя с каждым мгновением яркость. Вскоре оно повисло над тайгой, бесконечно далекое и холодное, но такое необходимое человеку даже и негреющее.
- В каком направлении от стана, Федот Федотыч, мы сейчас идем? спросил Акимов, когда они после короткой остановки двинулись дальше.
- Прямо на Томск идем.
- Колпашева, если б мы до нее дошагали, оказалась бы от нас влево, принялся уточнять Акимов.
- Так, Гаврюха! А только Колпашева нам ни к чему.
- Сейчас мы идем, Федот Федотыч, на юго-восток, а когда ходили на Вонючее болото, шли на запад, - продолжал Акимов.
- Во-во! Тогда мы под самый Васюган забрались, а теперь, наоборот, идем все дальше от него.
