Игорь вскочил с ложа как ошпаренный.
— Сморило меня… — Оправдываясь, пробормотал.
Агафья зажала ему рот.
— Молчи! — прошептала она и потянула Игоря за собой.
Рука об руку они пробрались по темному спящему терему с первого этажа на второй, прокрались мимо спящих служанок, прикорнувших возле колыбели с маленьким Святославом, проскользнули в ложницу Агафьи и заперли за собой дверь.
Игорь застыл столбом, оглушенный тишиной и гулкими ударами собственного сердца. Он словно забыл, зачем пришел сюда.
Агафья же проворно избавилась от одежд и толкнула Игоря в плечо:
— Ну чего ты? Раздевайся!
Стаскивая с себя порты и рубаху, Игорь не мог оторвать взора от нагого женского силуэта, видневшегося на фоне решетчатого окна. Лунный свет озарял это окно неким призрачным блеском.
— Если вдруг заплачет Святослав, сразу лезь под кровать, — предупредила Игоря Агафья, уже лежа с ним на мягкой перине.
Лаская руками гибкое тело Агафьи, Игорь неожиданно вспомнил про христианские заповеди. Она из этих заповедей голосом инока Варсонофия назойливо зазвучала у него в ушах: «Не прелюбодействуй, отрок! Не прелюбодействуй!..»
Но Агафья нетерпеливо тянула Игоря на себя, широко раздвинув ноги. Ее молодое крепкое тело так соблазнительно белело в темноте, что Игорь, отбросив колебания, повел себя как настоящий мужчина, мысленно отвечая Варсонофию: «Уж коли сам епископ крестное целование нарушает, то что остаётся делать нам, грешным…»
Глава четвертая. Ольговичи и Давыдовичи
На освящение каменной Михайловской церкви прибыл из Чернигова епископ Антоний.
Снег только сошел, и на фоне влажной, раскисшей от апрельской оттепели земли особенно бросались в глаза шубы и однорядки боярской знати. Миткаль и алтабас ярких цветов, ворсистая парча, переливающаяся на солнце, лисьи и собольи воротники, шапки с опушкой из меха куницы — такова была толпа, собравшаяся на площадке перед храмом среди груд битого камня и прочего мусора.
Строители еще разбирали леса у северной стены храма, й не везде было закончено внутреннее убранство.
Однако Олег хотел, чтоб непременно к Пасхе главный храм Новгорода-Северского смог принять прихожан. Поэтому под пение дьяков разодетые в ризы и камилавки высшие причетники Черниговской епископии вносили внутрь храма иконы, размахивая кадилами с благовонным дымом.
Простые горожане, оттесненные дружинниками к ближним улицам, с благоговением наблюдали за торжественным шествием священников. Люди осеняли Себя крестным знамением, вытягивали шеи, стараясь увидеть самого епископа.
