— Не могу сказать.
— Алиса, вам нездоровится? Вы бледны.
— Нет-нет, я совершенно здорова. Но мне достанется от мамы, если я монополизирую вас: ведь ей тоже хочется насладиться вашим обществом.
— Я сидел возле нее во время квинтета Баха, потом принес ей бокал пунша и обещал стать почетным гостем на ее зимнем балу. Теперь же требую вознаграждения за мое терпение.
Он погладил мою руку поверх сатиновой перчатки, прижимая ее к своей груди. Я не препятствовала этой вольности до тех пор, пока не почувствовала ладонью биение его сердца, и тогда деликатно высвободила руку.
— О, Лео, — произнесла я, жалея, что не могу уткнуться лицом ему в плечо, чтобы скрыть свой стыд, свое прошлое, свои страхи.
— Что? Алиса… вы плачете? В чем дело, дорогая моя? — Он притянул меня к себе и, тревожно округлив глаза, заглянул мне в лицо. На его лоб упала прядь золотистых волос, сделав его похожим на мальчишку.
Я покачала головой, сморгнула слезу и обвела взглядом зал, отчаянно пытаясь обнаружить что-нибудь забавное, что помогло бы мне прогнать мрачные мысли.
Однако ничего подобного не нашла. Тут до меня дошло, что мы слишком долго оставались наедине, и спокойно и целенаправленно двинулась по направлению к прихожей, где на стенах рядами висели семейные фотографии, в том числе трех одинаково одетых девочек Лидделл в раннем детстве.
— Какая замечательная фотография! — Лео остановился перед нашим изображением. Ина, Эдит и я были в одинаковых коротеньких кружевных платьицах, в панталонах и носочках с крошечными гитарами. Из нас троих я единственная смотрю прямо в камеру или, вернее, на мистера Доджсона. Как нас фотографировали, я не помнила. Скорее всего это было у мистера Доджсона и, наверное, по маминой просьбе.
— Мама любила наряжать нас для фотографий, — сказала я Лео. — В те времена она ничего не имела против мистера Доджсона.
— Это фотографировал мистер Доджсон? — Лео по-прежнему внимательно разглядывал снимок.
Я улыбнулась, гадая, что такого интересного он увидел в том ребенке, которым я была когда-то.
— Да, он отличный фотограф.
— Человек многих талантов. И большой прозорливости, поскольку снова и снова выбирал своей музой вас! — Не отрывая глаз от фотографии, Лео скользнул рукой вниз и сжал мою ладонь, а я, прежде чем отстраниться, позволила ему задержать ее на минуту дольше положенного.
— Необязательно — просто тогда мы были близкими друзьями, жили практически бок о бок, — тихо проговорила я, наблюдая за мамой, которая двинулась в нашем направлении.
