— Ничего, просто… просто все кругом влюблены! — выпалила я, не в состоянии хранить секрет.
Мистер Доджсон приподнял брови, но улыбнулся:
— Все вокруг дышит любовью, как говорится?
— Все сегодня такие милые. Все так замечательно. Не правда ли? Разве это не чудо?
От окружавшей красоты у меня закружилась голова. Фейерверки, музыка (каждый оркестр, казалось, играл какой-то свой венецианский вальс), иллюминации, светившиеся буквально повсюду. Некоторые из иллюминаций представляли собой набор подсвеченных изображений принца и принцессы, другие — их имена или поздравления им, буквы которых были составлены из пылающих свечей в разноцветных стеклянных лампах.
Но особенно меня привлекали пары, которые прогуливались, взявшись за руки, сидели и со счастливым видом беседовали на скамейках… стояли с закрытыми глазами в темных дверных проемах.
— Да, это самое настоящее чудо. Видели бы вы себя сейчас. — Голос мистера Доджсона звучал мечтательно — так же, как тогда, в саду. До меня вдруг дошло, что мы с тех пор ни разу не оставались наедине… до настоящей минуты. — Блестящие волосы, горящие глаза, пламенное сердце.
Я не знала, что сказать, ибо именно нечто подобное и желала услышать. Мне так хотелось стать частью волшебства этой ночи. Я жаждала быть особенной, красивой… я жаждала быть любимой.
У меня не было желания показывать мистеру Доджсону, как он меня осчастливил, а потому я молча уставилась в землю. Удивительным образом мои чулки не сползли, а черные кожаные туфли по-прежнему выглядели аккуратно — очередной признак взросления. Последнее время то же стало происходить и с моей одеждой, моей прической и вообще со всей моей внешностью.
— Я скоро стану юной леди, — пробормотала я, внезапно возненавидев себя за то, что мои слова точь-в-точь повторяют слова Ины. Зачем, ради всего святого, я это сказала? Слова сами сорвались у меня с языка.
— Да. — Мистер Доджсон подвел меня к незанятой скамье. Вытащив носовой платок, он протер ее, поскольку на подлокотнике стоял полупустой бокал эля. Мистер Доджсон поставил бокал на землю, и мы сели. Эдвин пошел вперед, к киоску, где торговали чашками и прочими сувенирами, посвященными знаменательному событию.
— Мне так сказала мама, — продолжила я, тут же пожалев о сказанном, но не в силах остановиться. — Вы знаете, скоро мой день рождения, мне исполнится одиннадцать. Я почти уже взрослая для того, чтобы… — Закончить свою мысль я не сумела, ибо она не окончательно оформилась у меня в голове. Там вертелось столько всего. А для чего я еще
