Я обняла сестру. У меня из глаз брызнули слезы, которые намочили розовый фильдеперс пеньюара на плече у Эдит, но она не обратила на это внимания. Сестра была так дорога мне! Так бескорыстна в своей любви! Это был единственный человек, который относился ко мне по-прежнему, как до того разрыва. Ибо именно так я видела свою жизнь — первая ее часть прошла в стране ничем не замутненной радости, краю пряничных домиков, сахарных облаков и солнца в виде лимонного леденца. Но однажды страшное землетрясение перевернуло все вверх дном, я потеряла почву под ногами и оказалась выброшена на какой-то темный, чужой берег.
Я знала, что это смешно. Ни одно детство не проходит без потрясений, и доверять моим воспоминаниям нельзя — ведь именно так все говорили? И все же для меня жизнь разделилась на две половины или две страны. Она разделилась на «до» и «после».
— Я рада, что ты пришла, — сказала я Эдит, в кои-то веки говоря искренне. — Ну ладно! — Я смахнула со своего лица, а также с лица сестры слезы и села, взбив подушку и разгоняя вылетевший из нее пух, затем откинулась на спинку кровати. — Скажи, кто покорил твое сердце: я знаю, этот джентльмен не просто тебе нравится. Ведь слово «нравится» не из твоего лексикона.
На щеках Эдит заиграли ямочки. Она перевернулись на бок и подперла голову рукой.
— Помнишь мою детскую мечту о том, чтобы жить в таком же роскошном доме, как Ньюнем-Кортни?
— Да, но… Эдит! Не хочешь ли ты сказать, что влюбилась в Обри Харкурта?
Эдит залилась краской, а ее светящиеся, как звезды, глаза подтвердили мою догадку.
— О, это так чудесно! Он достойный молодой человек, ну и, конечно, все его состояние, включая Ньюнем-Кортни!.. Мама будет без ума от радости! Ты правда его любишь?
— Да. — Эдит намотала левой рукой на безымянный палец прядь своих волос, которая стала похожа на обручальное кольцо. — Он не принц, конечно — по-настоящему блестящую партию я оставляю тебе, — но, думаю, я ему нравлюсь. Очень нравлюсь. А он нравится мне.
— Тогда я тоже буду думать о нем с нежностью. Хотя даже мысль о том, что мы с тобой расстанемся, мне нестерпима. — Я потянулась к сестре и ухватила ее за руку, словно цепляясь за свое детство. Как быстро мы все-таки выросли.
— Но не навеки же ты со мной расстаешься, к тому же по крайней мере до лета ничего такого не произойдет. Скорее это я расстанусь с тобой. Боюсь и надеюсь. — Она улыбнулась, устраиваясь под моей рукой.
Я ничего не ответила. У меня в сердце действительно жили и страх, и надежда. Вот только вместе уживались они плохо, думала я, кладя руку на грудь, чтобы успокоить поднимавшуюся внутри бурю.
